Форум » Из варяг в греки » "Часто казался мне месяц короче..." - 12-е, ближе к вечеру » Ответить
"Часто казался мне месяц короче..." - 12-е, ближе к вечеру
Флоки: "Ночь длинна, две ночи длиннее, как вытерплю три! Часто казался мне месяц короче, чем ночи предбрачные".
Ответов - 16
Флоки: ... Жужелица, уже давненько перебиравшая лапками в бороде и теперь отважившаяся-таки выползти на губы, заставила Флоки открыть глаза. До этого он мужественно терпел, то ли по лени, то ли в расчете, что незваная гостья прискучит неблагодарным трудом, не пытаясь прихлопнуть, ни даже скинуть жука в нагретую солнцем траву - но ждать, пока гостья заползет в рот, он не собирался. Щекотки нортумбриец нимало не боялся - но шут его знает, не сочтет ли та лучшим домом темный провал его рта, или не вздумается ли ей полакомиться его кожей. А целовать невесту распухшими, зудящими губами было не дело. - Фу ж ты, пропасть, гармова блоха!- он резко выпрямился, отплевываясь, пытаясь сдуть многоножку; когда не вышло (уж больно цепко держалась она за его волосы, оно и понятно, баба есть баба) - попросту смахнул в траву. Затем недовольно воззрился на Шутника. Коротышке было все нипочем: хоть целый пук ос свей гнездовье в его золотых волосах; хоть клубок змей заберись за шиворот: валяется под осинкой, ровно мартовский кот на солнце, только что не мурчит - впрочем, эти звуки вполне компенсировал богатырский храп. Кузнецова порода. - Вставай, Рыжый!- он, изловчившись, хотел ногою толкнуть приятеля, но вышел только слабый пинок, от которого Весть потерял равновесие и упал обратно в траву, понимая, что никакими силами невозможно прямо сейчас встать и отправиться куда-то... а хотя бы и не знаю куда. Но валяться одному было, хоть хорошо, но скучно, поэтому он наугад пихнул той же ногой в сторону Сокнхейда. - Слышь, чего говорю, тетеря? Вставай, вождь уж, поди, обыскался нас.
Сокнхейд: ... Удар секирой оказался неотразим. -Ха!- молодецкий выкрик и противник разрублен пополам. Обрызганный кровью викинг переступил через останки воина Сокола. Еще чуть-чуть оставалось до варяга, захватившего власть в Новом Городе. Нож в три ладони вонзился под шлем телохранителю Рюрика и пробил мягкую плоть. Еще шаг. Локоть ударил сбоку по лицу берсерка, который рубился сбоку от Шутника. Тот, разумеется упал. Вдруг дикая боль пронзила бок светловолосого викинга. -Вставай!- взревел Рюрик упавшему на колено Сокнхейду. -Вставай, Рыжий,- еще один нестерпимый удар пришелся по бороде варяга. -Я тебя сейчас секирой достану, ётуново семя,- пробормотал сонный викинг и перевернулся на бок, свертываясь клубком. Однако один глаз открылся, оглядывая возможное поле боя. -Тьфу, ты.. Такой сон испортил, змеиное отродье, чтоб тебе седина не в бороду, а в зад ударила.. Чтоб тебе Альрек на брачном ложе привиделся в ночь с очередной красоткой..- действительно, сон был ужас какой реальный. Крики на поле брани, кровь на губах, пропитавшая насквозь воздух.. И тут такое дело. Шутник сел как лежал и дернул за гачину от портков Флоки так, что та затрещала на заду. Видать, вместо первой ночи в бане придется ведьме впотьмах штопать портки возлюбленному, а не охать-ахать от "нежданной" встречи. -Чего до нас хевдингу?- Сокнхейд повел носом, принюхиваясь. Едой не тянуло. Тянуло сыростью и духотой.- Гроза скоро..
Флоки: Убытку в хозяйстве, причиненного дурацкими шутками, нортумбриец не поощрял и не приветствовал, даже и от Шутника, который, как известно, кроме своего драного синего плаща, в жизни не разжился. Были, правда, еще отметины в виде шрамов, а местами и недочет зубов, вот только отнести их можно было к прибыли скорее воинской, нежели хозяйственной. Конечно, в висах да сказках того задарили бы уже за кадлую царапину золотом и серебром - но тем они и отличаются от жизни, что в ней, в лучшем случае, наградой смелому будут воспоминания у походного костра вместе с товарищами. Подтянув штаны, съехавшие на бедрах аж до... места, от которого бабы впадали, как кошки от валерьяновой травы, в буйство и истому, следопыт посмотрел на приятеля, как на неразумное дитя. - Ага. А драккар сам на берег вылезет. Или ты, козел блудливый, для других подвигов бережешься? То-то возле дочки старостиной увивался; не успели на лавку сесть - а он уж и девок местных за коленки щупать наладился. Эх, удача тебе!- закидывая за голову одну загорелую руку, а другой потирая живот в том месте (то ли нагретом солнцем, то ли воспламененном мыслями о зазнобушке и скорой, ох скорой и сладкой их встречей), где черная линия волос ныряла под ослабленный перед сном пояс. Спохватившись, перевернулся на живот, чтобы не выглядеть разохотившимся мальчишкой перед насмешливым товарищем, и продолжил, косясь на того с улыбкой: - Счастье твое. говорю, Шутник, что я теперь человек женатый. А то бы не видать тебе девки как и ушей своих.
Сокнхейд: Шутник взлохматил гриву светлых волос и широко зевнул, показывая сороконожкам, что в это жерло лучше не соваться, там и семейство йотунов может поместиться и сгинуть. Касательно своей несостоятельности, как знатного вельможи викинг не беспокоился и не смущался. Не знатных он кровей был, чтоб плащи золотые носить, да перстни с каменьями. А раз не знатный, то неча, словно девке в украшениях ходить. Как говорится, воину своя латанная рубаха дороже чужих сокровищниц. Или не говорилось так, ну это уже мелочи. Что может красить воина больше, чем доброе оружие и белесые шрамы на теле? Правильно, только кусок мяса, застрявший в бороде. -Драккар на то и драккар, чтоб вылазить на берег, когда ему вздумается.. ну или когда хевдингу вздумается. Скажу тебе тайну,- Шутник почесал себе взопревшую спину, блаженно прищурившись.- На завтрешнее утро назначено было, так что ты преступление совершил, тать окаянный.. Разбудил труженика..- варяг повел плечами. сбрасывая остатки сна.- Смотри, как бы твоя ненаглядная беловолосых не родила.. То-то неловко получилось бы.. Ну да не бойся, жена Флоки нортумбумбирийца будет, как и мои уши, нетронутая всякими бородатыми руками.. Ну в смысле, окромя хозяйских.. Ну и всего остального..- Сокнхейд оскалился в улыбке, наблюдая, как товарищ перевернулся на живот.- Упражняешься ты на земле, похоже, вот в чем дело..
Флоки: Флоки, конечно же, честно пытался улыбаться, слушая подначки Шутника: на то тому и прозвище дадено, что язык без костей, мозолей не натирает,- но почему-то при словах о жене и не в него пошедших, беловолосых детях лицо его деревенело, что иссохшая липа. Вроде бы и неловко было дать товарищу в зубы за то, над чем трунить было делом для двоих самых языкатых в хирде обыденным, ежели не веселым,- но оставлять совсем без наказания тоже как-то не хотелось. В конце концов решившись, нортумбриец сунул в рот сорванную травинку и процедил - мягко, без угрозы, но таким голосом, что только дураку было бы неясно: предупреждает он в первый и последний раз, в следующий станет уже учить, если не топором, так камнем, если не камнем, так жестким своим кулаком: - Слышь, Сокнхейд... не заткнулся бы ты? Блуд почесать в другом месте всегда сумеешь, а если на Чернавку хотя бы рылом поведешь - до зимы будут искать, да по косточкам не соберут. Ты меня знаешь.
Сокнхейд: В каждой шутке есть доля шутки. В шутках Сокнхейда увидать хоть какую-то долю правды было почти невозможно. После слов товарища он замер, будто подкрался кто сзади, раскрутил как следует сосну столетнюю и ка-ак ухнет по затылку, чтоб мысли из глаз повыскакивали. -Тебя чего, медведь в зад укусил бешеный, пока спали?- желваки заиграли на скулах викинга. Действительно говорят, нарочно не обидишь. И кого обидел-то? Того, кто в бою спину прикроет, а то и стрелу на щит или на грудь примет? Вот уж воистину..- Пошел бы ты в Йотунхейм, Тощий,- не объясняясь, что мол, сам бы знать должен, для друга, не раз и не два в бою проверенного, хоть мысль допустить всерьез о том, чтобы миловаться с женой товарища, хоть с будущей, хоть с вдовой.. Это все равно, что повернуться спиной и вместо прикрытия получить нож в две ладошки пониже ребер, чтоб, значит, валялся и мучался от того, что сделать-то ничего не можешь, даже песню заорать.. Сокнхейд поднялся и не отряхивая даже портков от хвоинок да травинок, пошлепал к той деревне, где успел познакомиться с кузнецовой семьей. Перед глазами все плыло, а внутри жгло.. непонимание.
Флоки: - Стой. Стой, говорю!- быстрые шаги прошелестели у оскорбленного викинга за спиной - и спустя мгновение сильная, хотя, и верно, не увешанная пудами мяса рука обхватила Сокнхейда сзади за шею. Флоки потянул товарища на себя, пытаясь своротить с дороги, другой рукой одновременно перехватывая локоть, чтобы не получить поддых. - Стой, Рыжий!- нортумбриец наклонил голову, словно признавая вину (и одновременно пытаясь упереться лбом в упрямый лоб товарища).- Не держи зла. Видно, правду говорят: на каждую лису свой капкан, на каждую дырку - свой кляп с винтом. Совсем я одурел что-то по бабе этой,- признался он упавшим голосом, которые, по расчету, должен был заставить Шутника немедленно оставить обиды и приняться увещевать товарища, подхватившего под конец вольной жизни такой непристойный для человека его положения, да и правду сказать, глупый недуг. Хотя, сказано же Отцом битв: нельзя осуждать за томление духа, потому что приходит оно, не спросясь, поражая и самого мудрого человека. - Как подумаю, что кто-то ее до меня... хотя б пальцем трогал - хочется удавить на месте. Да не просто удавить, а как-нибудь еще на кусочки перед этим порезать.
Сокнхейд: Сказать по чести, повезло Флоки, что Шутник был обескуражен и рассеян из-за углей где-то под ребрами. Не услышал шелеста шагов. Иначе прямо с развороту бы, как выражаются древляне, втетерил прямо по посеребренной сединой башке. Чтоб хоть зубы в голове постучали, показывая, будто есть там чего.. -Ясно. Одна голова те дадена, чтобы думать.. Вторая, чтоб есть,- злиться подолгу Сокнхейд не умел. Однако и обид спускать не привык. Обидеть может только близкий человек - друг ли, родственник ли - какая разница?- Отделать бы тебя так, чтоб ходить не мог, дать выходить этой колдунье и еще раз отделать, глядишь, ума добавится, мудрый..- последнее слово викинг произнес с издевкой.- Пошли уже, Бальдр-Фрей, гроза скоро начнется.
Флоки: - Своих не приложи,- огрызнулся Флоки, тоже не приученный спускать обиды и острые слова, которыми Шутник потчевал его чаще, чем девку - щипками да орешками, а то и какой другой сластью где-нибудь вечерком на чужом сеновале. Но, несмотря на грозный вид и огонь, блеснувший в зеленых глазах нортубмрийца, драться с товарищем он не собирался: и без того много пролилось нынче в стане детей Севера крови, и, как знать, не прольется ли еще завтра поутру. Воспоминание о размолвке и о предстоящем ему поединке в мгновение ока вытеснили из памяти и пленительный образ Чернавы, и ожидаемое и столь торопимый вечер, и даже мысль про грозу, что, как сказала ему когда-то словенка, является самым добрым предзнаменованьем для брака. На душе сразу стало как-то на редкость паскудно, как если бы предстояло ему, однорукому, не биться насмерть с молодым, хотя и неопытным, хирдманном, а запороть насмерть ни в чем не повинного ребенка. - В грозу, говорят, Тор великанов по носу лупит,- усмехнулся он, отступая на шаг и начиная неторопливый путь по тропинке, выбранной до этого Сокнхейдом. Шутка вышла невеселая, хотя при мысли о сверкающих молниях и вольном ветре, что разгуливает по берегам рек, нагибая, как тростинки, стволы деревьев, сердце фьолмена наполнила восторженная дикая сила.- Думаешь, и нам с тобой настало время помериться, кто больше тумаков снесет? Не забыл, вижу, как на карачках-то уползал... Али завидно, что меня теперь баба в собственном доме на теплых коленках лечить будет, а ты все по клетям до по сараям? Так уж и быть, приходи, мы люди не жадные: коврик дырявый да худая плошка всегда найдутся. Хотя, я смотрю, ты к старостиной дочке тоже наладился; будет кому головушку буйную от крови оттирать. Жаль только обратно не приставит,- договорил он, снова поддаваясь дурным предчувствиям.
Сокнхейд: -Да успокойся ты уже,- Сокнхейд не считал, что дать по зубам другу - это что-то такое, за что Один потом глянет на тебя пустой глазницей да скажет: "Ай-ай-ай, какого ж ты тут делаешь? Проваливай отсюда в Нифльхейм.." Не на ножах же драться, в самом деле. И насчет своего желания отделать Весть он не шутил особо. Но много ли проку и без того ранетого по зубам щелкать?- Я вот чего думаю,- он тревожно посмотрел на небо.- Не на нас ли тут Бог ихний гневается? Гнев чужого бога - оно, конечно, не так страшно, как своего, но.. Ну поплакай уже в мою и без того изъеденную солью рубаху,- внезапно захохотал он, глядя на шибко уж сурьезного Флоки.- Пошли, а то вместо драгоценного своего Флоки нортумбумберийца, дождется твоя ведьма йотуна болотного или тролля морского.. Объясняй потом, что не вытащил вовремя из-под дождя.. Кстати, слыхал тут сказки на землях бритов.. Там, говорят, жаб целуют, чтоб из них то мужик, то баба выскочила и шкуру свою сожгла.. И вот чего мне пришло в голову.. А как они определяют, мужик или девка выскочит из бородавочной? Шутник представил, как Флоки целуется с жабой, чтобы, значится, свою колдунью высвободить. А еще представил его рожу, если бы в это время вышла из кустов эта самая колдунья и увидала бы его за этим делом..
Флоки: - То-то я гляжу, Бернхарт такой невеселый ходит. Не иначе всех жаб на болоте перелапал - а все одно выходит,- Флоки ухмыльнулся с опасной кривизной. Имени второго неприятеля, помянутого в этой скабрезной шутке, за которую с полным основанием он мог получить по зубам, а то и схлопотать еще один вызов, нортумбриец не произнес, надеясь, что острый на язык да на ум товарищ и без того сообразит, кого тот ласково поминает: язык не связан, что маслом смазан - попал да катись, огня берегись. - На иного молодца и живьем поглядишь - не поймешь, мужик или баба. Бороды нет, одни косы и соплей три ведра,- он громко прочистил горло, сплюнув в траву, казалось, вязкую патоку, осевшую на зубах ото сна или от воспоминаний о случившемся в лагере - кто ж его разберет. Затем его брови с силой сошлись. - Ты вот что... не говори Чернаве, что мне с этим молодцом биться. Она баба умная, конечно, выть и за штаны цепляться у порога не станет, но первую ночь неохота мне что-то в погребальный пир превращать. Тут какая хочешь заголосит, когда знаешь, что другой, может статься, и не будет. Сам бы поголосил,- зеленые глаза лукаво блеснули,- да портки твои стирать потом негде. Отец павших знает правых, обойдется,- фьолмен тряхнул головой, позволяя ветру растрепать свою черную, тронутую сединой на висках дикую гриву.
Сокнхейд: Сокнхейд лукаво глянул на Флоки и оскалился в ухмылке. Весьма и весьма пошлой. -Иным при погребении больше девок достается красивых, чем при жизни,- он вспомнил одного конунга, которому по его приказу на драккар положили дюжину рабынь не старее дюжины же годков. А при жизни этот конунг был торгашом и, поговоаривали, стати мужские у него особой силой не отличались, отчего носил он роги ветвистые такие, что избу насквозь протыкал, когда в двери пройти пытался.- Ты б сам поменьше языком своим трепал, а то ведьмы,- Сокнхейд невольно понизил голос,- они ж с расстояния вроде как слышать могут.. А одна, у бритов, парня молодого в червяка превратила, за то, что с ней в постель побрезговал лечь.. И вообще,- викинг повел плечами и приобнял побратима, как обнимают друг друга хирдманны, когда поют песнь презрения к смерти, становясь в круг и раскачиваясь в стороны..- Ты ж вон раненный, давай я выйду на бой..- прогремел гром, то ли одобряя, то ли наоборот, осуждая предложение. Жрецом Шутник не был, потому и правильно истолковать волю чужого к тому же бога не мог.
Флоки: Флоки скосился на Шутника так, что, казалось, собирался потягаться со своим почти тезкой - лучшим плутом Асгарда и отцом тех йотунов, коими молодой воин крыл его при любой возможности. - Ты еще предложи вместо меня с женой в баньке попариться,- произнес он с угрозой, преувеличенной ровно до той степени, чтоб стала она не столько страшною, сколько смешною, и показывавшей, что ему, Шутнику, он, Флоки, оставит и жену, и, случись, своих малых детей, и свое мертвое тело безо всякого опасения. А потом усмехнулся так, что стало ясно, что за такого замшелого коротышку, ростом с пенек, его красавица и умница словенка не пойдет ни живая, ни мертвая, и с ножом у горла - особливо, если сравнить того с ним, Флоки, соколом залетным, королевичем заморским, суженым, ряженым, и вообще как только его зазноба-ведьма не называла. Потом... потом лицо его изменилось до неузнаваемости, до того, что может понять только побратим - воин, встававший за своего до кровавых ран, до последнего глотка северного, морозного воздуха, до последнего всплеска за бортом красной от сечи соленой воды. - Спасибо, Сокнхейд. Спасибо - но нет. Ежели я щенка болтливого не укорочу - что ж я буду за фьолмен после такого? Стыда хватило у него вызвать - а у меня хватит бесстыдства выйти. Много раз мне говорили, что один бродяга-нортумбриец двоих стоит, вот и поглядим, стоит или нет.
Сокнхейд: -Ну так про них говорили за столом, что, мол, двоих объест, троих обопьет, а еще пятерых ветрами сдует с лавки,- серьезно возразил Шутник, делая такое серьезно лицо, что и Локи, Отец Лжи, поверил бы, как поверил бы в то, что солнце встает на восходе, садится на закате, а тянет его золотая колесница. Грохнуло еще раз да так, что правая рука Сокнхейда невольно легла на пояс, где должен был сидеть верный нож из северной стали в три ладони. Доброе оружие. Было. Сейчас, поди, нечисть местная с ним шастает или шишками засыпает да листвой палой, чтоб, значит, не видеть, от чего погибель прийти может. Викинг вздохнул. -Правильно местные говорят: седина в бороду - дятел под вожжу. Годов вон, внуки появиться должны, а ум весь под этими вожжами да и то у дятла. Слыхал, почему голова у них красная? Будто в начале времен у местных воинов вместо стрел птицы были. С длинными клювами. И выпускали они их из луков, что на крылья больше похожи. И когда птица вонзалась в тело врага, кровь попадала лишь на голову. Вот с тех самых пор.. Похоже, кто-то тебе под зад с такого лука влупил птичкой,- варяг не выдержал и расхохотался. Грохнуло еще. На этот раз через несколько мгновений блеснула молния. -Вишь, правду сказал,- гнев чужих богов на чужой земле - что может быть хуже?
Флоки: Нападки Шутника нортумбриец выдержал, не моргнув глазом, не потемнев лицом - ну, разве что самую малость, примерно настолько, как если бы его усадили заместо крышки на горшок щей, да всю его стать в варево для вкусу плескаться пустили. Так, цвета мухомора, никак не больше. Однако ж, остатки рыцарского воспитания, получаенного в далекой земле Окситании, не позволили зеленоглазому тотчас же впиться в горло побратима, как сделал бы он, без малейшего сомнения, зайди речь, скажем, о криволапом Бёрнхарте, или о давишнем звере, за которого тот, ни к селу, ни к городу, взъерепенился, словно укушенный. Однако, решив, что продолжать песню на тот же мотив неохота, следопыт покачал головой. - Дятел-то что, второго дупла, я чай, не пробьет, а на гнезде сидеть,- употреблено было другое слово, двусмысленность которого не позволяет воспроизвести его в литературной речи,- для него дело привычное. Хуже, ежели нож в спину прилетит... кстати, должок за мной, нож твой меня вчера от зверя ведь спас. В прошлый раз свой булат я где-то посеял, а сегодня и твой. Не любит, как видно, зверь кованого-то железа. Нож твой заговореный, выходит, мне вчера жизнь спас,- темные глаза нортумбрийца взглянули на северянина с выражением, понятном только тому, кто не раз и не два стоял плечом к плечу в лютой сече. И пусть не было в светловолосом норвежце сигватова умения проникать в мысли и пить, не мутя, с самых глубин души, мужицкая его простота, как затейливой резьбой и яркой краской украшенная хитростью и смекалкой, в иную минуту оказывались не менее ценны. На царскую трапезу много охотников, а вот как много ли найдется напополам грызть сухой хлеб? - Эх, йотуново семя!- рассмеявшись, черноволосый запустил пятерню в густые волосы, за долгие вечера кое-как приведенные в пристойный вид работящей Чернавой. От этого жеста грива фьолмена тотчас же обрела первозданный вид, став похожей на копну, которую какой-то проказник облил дегтем.- И что ж ему не сиделось на месте-то? Делов мне нет, с бабы на мужика сказать!- Флоки оскалил зубы, став похож на рассерженную росомаху, и лишний раз подтвердив мнение, что улыбаться ему нужно было только в бою и только своим злейшим врагам.- Или ты в этом-то и собирался меня подменить, Рыжий? Тогда другой разговор, иди, да веночков завей, авось, покрасивше покажешься.
Сокнхейд: -Это у тебя рука ножи не любит,- со знанием дела заявил варяг, приглаживая бороду.- Вон и бросает как метко... Умные, значит, все домой волокут, а ты.. Нортумбериец, чего тут сделаешь..- зла на Флоки Сокнхейд не держал, хотя и дорог был ему его нож. Сам ковал, не побоялся ни грозы, ни того, что слишком много силы будет в ноже. Нож не только отнимал жизнь, но и спас. Этого было достаточно, чтобы не упрекать друга в его утере. Вот если бы Флоки его нарочно за борт в шторм выкинул, то, как пить дать, отправился бы лукарь следом в пучину. А в бою всякое бывает: потерял, значит Норны такой узор сплели. -Слышь, Куцый...- Шутник нахмурился. Кто его долго знал, мог бы с уверенностью сказать, что затеял он какую-то каверзу. И наверняка бы ошибся.- Надо бы поскорее добраться, а то не было бы беды.. Да и ты еще взмокнуть успеешь.. Давай пробежимся, а то чувствую себя семгой на палубе - если подергаться, то может и удастся улизнуть, а если помедлить, то обязательно кто-нибудь веслом влупит по башке..
полная версия страницы