Форум » Из варяг в греки » "...болтали, шептались, постель расстилали" - 12-е червеня, утро » Ответить
"...болтали, шептались, постель расстилали" - 12-е червеня, утро
Флоки: Название поста - "Песнь о Риге"
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Чернава: Чернава приветливо взглянула на хозяйскую дочь. - На моем корабле? Я, красавица, до сего дня на лодье с белогородцами плыла. Рыжие меж ними есть, и воины есть, да только имена у всех ясные да понятные. А на драккаре урманском я только одного воина знаю... Остро глянула в лицо девице. - Но можно и разузнать, отчего же не разузнать... Тебя как величают, красавица? Меня - Чернавой. Бросила вещи в корыто, залила водой. - Пусть малость помокнет, а ты мне пока не покажешь ли, где вы своих коз пасете? Я и свою Злыдню туда отведу. А по пути глянем, не растет ли у вас чистуха. Должна расти, места подходящие. Устраивать постирушку, так уж как надо. Чистуха - народное название мыльнянки.
Рябина: - Рябиной люди зовут, - отмолвила девка, как подобает при знакомстве. - А коз мы вон там пасем, аккурат за домом полянка есть, - она поманила Чернаву за собой, минуя клеть, за самую избу. Кое-где под ногами угадывались следы козьих копыт. - Надолго урмане к нам-то? - как бы между делом осведомилась кузнецова дочь. - А то вроде за столом сидели, разговоры разговаривали, да вот только не сказали, что им у нас надобно. Не просто же ночь переночевать, в самом-то деле, - девка даже плечами пожала, дескать, о само собой разумеющемся говорю, ты не подумай. И ведь все равно, как ни крути, а хитрила - уж коли варяги решили ночь в деревне переночевать, а утром отбыть, то и нечего болтуну рыжему подле нее, Рябины, ловить. А то глянь ты, грудь распетушил, дескать, все-то ему дозволено. Шиш, гость дорогой, не получится.
Чернава: - Волок перед нами, одолеть его надо, - объяснила Чернава, приглядывая, как умница Клык не дает козе свернуть в кусты. - Лодьи перетаскивать - дело не на один день. Должно быть, многие к вам в деревню на постой попросятся. Особенно те, что с детишками. Тоже устали - под открытым-то небом... Знаешь, Рябинушка, как мы прошлой ночью натерпелись, в грозу-то? Загодя к берегу пристали, сделали три больших шалаша, всей толпой туда влезли, плечом к плечу сидели. Как ни старались крышу сладить, а текло, как из решета. Почитай что не спали, детишки измаялись... Не прерывая рассказа, Чернава зорко поглядывала по сторонам, время от времени наклонялась и срывала где несколько былинок, где пригоршню листьев... - А, вот и полянка ваша? И впрямь хорошее для коз место, сухое, солнышком прогретое...
Рябина: - Так те, что семейные, на белогородском корабле плывут? И далеко ли плывете? - Рябина помимо воли скосила глаза на пса, зорко следящего за непоседой козой. А гроза-то и вправду удалась знатная. В такую грозу лучше дома сидеть у теплой печи, а не на чужом корабле или там в лесу, небом укрываясь, полем огораживаясь. Но, сказать по совести, дела до грозы Рябине было ровно столько же, сколько тому псу до травы, которую коза уплетала - аж трещало за ушами. Всего любопытней ей было, конечно же, как там у урман на корабле устроено, правда ли девок с собой в поход брать не велят. Ну, и отдельно - авось слыхала Чернава, ждет ли рыжего на родном берегу любимая или жена с ребятишками. - Послушай, Чернава, краса ненаглядная, - любопытство все-таки взяло верх, - а правду ли говорят, что урманам жен да невест на корабли брать возбраняется?
Чернава: - Не возбраняется, - откликнулась Чернава. - Урмане в Белом Яре два года стояли, кое-кто женами обзавелся. Не все, но есть и женатые. Сейчас мы идем к граду Киеву, так жен урмане с собой взяли. Только на драккаре баб нет, там воины плывут. А семьи их - на лодьях. Глянула хозяйским глазом на свою козочку, с ангельски послушным видом объедающую ветки орешника. - Вот ежели бы я ее норова не знала, так и ушла бы спокойненько... Клык, стереги! Не давай ей к чужим козам задираться!
Рябина: Вон оно как. Стало быть, коли явится рыжий снова и велит пожитки собирать... а чего бы это велит? Чай, он ей не муж, да и она ему не жена, чтобы он ей велел. И вообще, чего так уперлась, неужто он такое-то ясное солнышко, что краше не вдруг и сыщется? Погостят урмане пару дней, да и отбудут, а батюшка с матушкой отыщут-таки, кто больше приглянется, да и сговорят дочь долой со двора. Девка даже вздохнула горестно. Было бы еще за кого замуж-то идти, куда ни глянь, одни распустехи непутевые, от мамкиной юбки вчера только отставшие - за этими-то как за стеной? Да уж конечно. Ей же, Рябине, по осени замуж идти. За мужа. - Славно ты рассказываешь, - покивала головой кузнецова дочь, начала издалека, - видно, много где побывала... А бывает ли так, чтобы варяжский воин чужую девку взял за себя? Вот чтобы так, прямо честь честью, пришел и матушке с батюшкой в пояс поклонился?
Чернава: Чернава помрачнела, припоминая. - Было такое в Белом Яру, помню. Не знаю, кланялся варяг Крум Горазду-кожевнику или не кланялся, но дочь его увел из отцова дома по-доброму, без свары. Хороша была девка, Соловеюшкой звали, а Крум-урманин ее на свой лад прозвал - Сольвейг. И плыла бы она сейчас со мной на одной лодье, не бросил бы ее муж, да есть такая сила, что мужей не спрашивает. По этой весне родами умерла Соловеюшка, и ребенок с матерью ушел...
Рябина: Вот тебе и ответ. Нет веры варягам нигде, пожалуй, кроме как в бою. Ну и пусть их. Жаль, конечно, так уж хотелось чужедальние края поглядеть - а выходит, что дома-то оно спокойней. И про неведомую "силу, что мужей не спрашивает" подумала девка, как обычно, по-своему - нет у урман ни стыда, ни совести, коли встретит девицу краше да сговорчивей, так и прежнюю позабудет, и никто его в том не упрекнет. Видать, у них принято воинскую доблесть измерять не только числом вражьих голов, а и числом девиц, коих успеет окрутить славный мореход. А может быть оно и по-другому, как не быть. Взять хотя бы ту же Чернаву - привлекла же чем-то викинга, прирос к бабе всей кожей с мясом, да так, что и не отодрать. - Выходит, коли попадется варяг, так и гнать его в шею? - задумчиво произнесла Рябина, ожидая, что же гостья ответит.
Чернава: Отходя от тяжелого воспоминания, Чернава округлила глаза: - В шею? За что в шею-то? Чем мужик-то при родах пособить может? Крум к Соловеюшке привел старуху Пригоду, умелую повитуху, да еще я ей помогала, а и то баба не разродилась... Чернава тряхнула головой и перевела разговор: - О, гляди-ка - зверобой! Под Белым Яром в лесу его растет - не ступить, а здесь мало... Хороша травка, порчу отводит. У вас по нему гадают? Ну, на суженого... под подушку кладут?
Рябина: - Как-то гадают, да я не ведаю, - пожала плечами Рябина. - А ты и в травах понимаешь? И вот опять - спросила, да и подумала потом, зачем спросила. Уж не надумала ли, глупая девка, воина приворожить, опоить дурманной травой, да так, чтобы к ней одной ноги несли? И как теперь Чернаве ответить - сгоряча, мол, ляпнула, язык-то вперед ума поспешает? И мать, к слову сказать, тоже хороша, чего выдумала! Не выгнала бы дочь-невесту гостей встречать, так, глядишь, и обошлось бы. - А как у вас на суженого гадают - знаешь? Или большая тайна какая?
Чернава: - Тайна? - лукаво улыбнулась Чернава. - Да в каких же это краях гадания - для красных девушек тайна? Наша судьба повсюду таится. Знает ее поле, знает лес... а уж сколько вода знает! Только нужно уметь слушать. Богаче всех на тайны земля, в нее мы все уходим, в нее вода струится да сочится, все рассказывает, что знает. А земля нам эти тайны может поведать вот на таком языке... смотри. Травница, вынув из небольших ножен на поясе ножик, срезала жесткий стебелек зверобоя - самую верхушку, с листьями, выдавила себе на запястье каплю красного сока. - Вот ежели его под подушку положить - суженого во сне увидишь. Кто понадежнее хочет будущее ведать - кладет девять разных трав, кто - двенадцать, а кто и сорок. Сама я с таким стогом под подушкой не спала, но знаю таких, кто это делал. Но это только один способ судьбу узнать. Есть другие. Многие опасные, недобрые...
Рябина: Кузнецова дочь невольно усмехнулась, живо себе представив этакий "сноп" из сорока трав под подушкой у девицы, надумавшей таким нехитрым способом на суженого погадать. А ну как коза неразумная сжует твой сноп, так и не доведется девице во сне суженого увидать. Вспомнила вдруг Рябина, как несла к вещуньиной избе рябую курицу, да так и не донесла - споткнулась о Борислава, чудо неразумное, непутевое. Курицей давно уже в лесу волки с лисами отобедали, а суженый так и не встретился. Не звать же, в самом деле, суженым невесть откуда пришедшего варяжского воина! Девка на всякий случай осмотрелась, не видит ли кто, и отважилась-таки задать давно мучивший ее вопрос: - А знаешь ли ты на урманском корабле воина, что ростом не больно вышел? Он с твоим суженым к нам нынче утром приходил. Тоже, поди, с собой зазнобу везет?
Чернава: - На моей лодье никакая варяжская зазноба не плыла, я бы знала, - ответила Чернава. - А вторая лодья каждый раз немного в стороне от нас на ночлег причаливала, я к ним не ходила... О, мята! Надо и мяту взять, хорошее дело для бани. Чернава совершенно не собиралась сообщать своей новой знакомой, что, кроме Флоки, она мало кого на урманском драккаре знает. Нет, Сигват ей был ведом, кто ж не знал Сивата! Еще кое-кто приходил к травнице лечиться, но те все ростом очень даже вышли.
Рябина: Отлегло малость. Правда, именно что самую малость. Все равно сомнений у девки насчет урман вообще и рыжего особенно было больше, чем хотелось бы. И ведь случись встретить снова, хоть бы и там же, где расстались - прогнала бы? Или, как и задумала - обняла бы, припала к широкой груди, мол, не прогоняй? Все-таки ума-то у девки на выданье, что у комара навоза. Чернава как раз отвлеклась, мяту собирая, а кузнецова дочь постояла-постояла, вынула-таки нож из поясных ножен и срезала стебелек зверобоя, как Чернава показывала, спрятав его сразу в ножнах вместе с ножом. - Верно, совсем я тебя разговорами замучила, - вздохнула Рябина, наблюдая, как ловко гостья с травами управляется, будто нарочно учена. - Только ты уж, Чернавушка, скажи, не утаи - а каковы они, варяги-то, можно ли слову варяжскому верить?
Чернава: - Можно ли слову варяжскому верить? Чернава оставила траву в покое. Выпрямилась. Глянула Рябине прямо в глаза. - Девонька, ни варяжскому, ни словенскому - никакому мужскому слову верить нельзя до тех пор, пока есть охота задавать такие вопросы. А вот когда все эти вопросы разом забудутся, а останется только желание быть с ним рядом... когда уже и неважно будет - обманет или нет, - лишь бы обнял... Тоже отправила нож в ножны. Усмехнулась: - Можно ли слову варяжскому верить? Я - поверила!
Рябина: Конечно, поверила. Еще бы не поверить, коли и ростом вышла, и статью. Пожалуй, впервые за все то время, что в невестах ходила, подумала кузнецова дочь о том, что люди, как ни крути, а правы. Сыщется в деревне девиц гораздо, гораздо краше, да разве ж варяг виноват, что первая изба, к которой они завернули, не старостиной окажется, где тоже, кстати, дочь на выданье и куда как хороша. А там уж как водится - давно воины в походе, давно девок не видали... - Благодарствуй, гостья дорогая, за науку, - неожиданно ровно отмолвила Рябина, отряхивая руки от налипших стебельков зверобоя. - Не устала ли? Может, обратно пойдем, авось там твой друг уже воротился. Да и одежа в корыте-то как бы не прокисла, - добавила она с едва заметной улыбкой. Эпизод завершен
полная версия страницы