Форум » Легенды Белого Яра » Сижу за решеткой в темнице сырой... 28-е, ночь » Ответить
Сижу за решеткой в темнице сырой... 28-е, ночь
Зима: Посадили добра молодца под надзор лютый. Сидит, корку хлебную гложет, думу тяжелую думает... Как бы ему надзора избежать?
Ответов - 8
Зима: Отставив кружку с холодной водой, Зима откинулся спиной на стену и прикрыл глаза. Не будь он таким спокойным, шагал бы сейчас по «темнице», словно зверь злобный. Хотя, ну их, сравнения с тварями – хватило сегодняшним днем всякого выслушивать. Покормить пленника покормили, хоть и не шибко роскошно. А дружинник не отказался бы от мяса да вина зеленого, да только кто ж его зверю лесному предложит? «Вот ведь незадача, - подумал ратник, волос светлый приглаживая, - как же мне отседова выйти? Конечно, батюшка с матушкой обо мне посланцу все скажут, да только что с того будет? Как бы ни проговорились, что в иной дружине служу» Тихо было в порубе, ни звука не долетало до пленника. От того казалось Зиме, словно один он на всем белом свете. Невольно улыбнулся дружинник, - ишь ты, какие мысли в голову лезут!
Искра: Но вот послышались снаружи приглушенные голоса и стук отодвигаемого засова. Дверь заскрипела, поворачиваясь на петлях... Искра вошла в поруб, с порога ощутив запах затхлой, нежилой сырости и прелой соломы. Отволгла за зиму клеть. Тусклая лучина помогла девушке отыскать сидящего возле стены пленника. - Зима, - негромко позвала валькирия, не надеясь, что воин признает ее, пусть даже и видел в княжьей избе. Когда молодец дом родной покинул, Искра тогда только в пору девичью входила - год, как поневу надевать стала. Изменился сын кожевника Багони за несколько зим: возмужал, окреп, да все одно Искра его почти сразу узнала, как только его Кряж к воеводе привел. Присев перед пленником на колени, воткнула она лучину в стену меж бревен, развернула на слежавшейся соломе сверток с мясом и пирогом - не с одной капустой волкодлаку ночь коротать, чай, не козел. А какой иначе повод найти, чтобы пленника проведать? Курбат с Дубком, караулившие возле дверей, беззлобно посмеялись над сердобольной девкой, да не стали удерживать ее, взяв обещание постоять после на подмене, чтобы и самим в очеред на княжьем пиру меда испить. - Искра я, дочь кузнеца Ставра, если помнишь такого, - сообщила Волчица.
Зима: Совсем задумался-закручинился Зима. Еще и усталость сказалась: не заметил, как в поруб к нему гости пожаловали. На звук голоса вскинул очи, неясной лучиной совсем высветленные. А заглянула к «волкодлаку лютому» девица – статная да крепкая, спервоначалу так и вовсе за молодца красного принять можно. Но на лицо глянешь, сразу понятно, что девка, да токмо не простушка-хохотушка, какие в деревнях на незнакомцев из-за плети поглядывают. Смотрит прямо да ясно, движения мягкие, спокойные, как у нашего брата-дружинника. И одежонка небось воинская, не сарафан какой. Вроде как видел ее Зима-то, в толпе на пиру. Да только с чего ж она к нему пришла-то? - Здрава будь, девица, - тихо ответил ратник, внимательного взгляда от присевшей не отводя. «Гляди-ка, ужель мне принесла? – Подумал молодец, положения своего не меняя, только слюну невольно сглатывая, - Гляди ж, какие тут люди добрые…» И голову невольно почесал, шишку свою ощупывая. - Ставра, кузнеца, помню. А вот дочь его… Ужель тут кто из односельчан его в княжеских работниках ходит? Напрягся Зима, в девичий лик вглядываясь. Лучина трещала, тенями облик исчерчивая. Дочь кузнеца, значит? Много их тогда, девочек, по дворням носилось, разве всех упомнишь… Одна только веселушек чуралась, на все село известна была что с отцом на пару клинками махала. С детства к металлу да огню привычная… - Кажись, тоже помню, - докончил дружинник, то на девицу косясь, то на пирог.
Искра: Искра усмехнулась - раз кажись, и то хорошо. Она пододвинула принесенную снедь поближе к Зиме, чтобы поел, если голоден, и сама присела поодаль, расположившись на соломе. - Ты сын Багони и Млавы из Сехова. Признала тебя, как по имени назвался… - Искра не торопила разговор, в свою очередь внимательно изучая молодца, но засиживаться было нельзя. На вопрос воеводы, встречал ли кто когда пленника Кряжем пойманного, дружинница промолчала на пиру, сказать о нем не решившись, но знала, с нее сполна спрос будет потом... Искра задумчиво повертела прошлогоднюю травинку, попавшуюся в руку. - Давно ты в здешних краях не бывал. Матушка твоя о тебе горюет с тех пор, как в дружину на службу подался… Искра помолчала. – Добрый у тебя меч, ладный… - сказала она. Меч Зимы все хвалили на пиру. Таким клинком володеть - честно заслужить надобно...
Зима: - Верно говоришь, их я сын. Зима поглядел на дивчину, голову на бок склонив. Пошто ж она к нему в гости завернула? Ужель просто по доброте душевной? Али тут каждого полоненного так встречают? Людито тут добрые, сказать неча, да только уж больно переменчивые… Молодец пододвинул к себе принесенное угощение и, кивнув в благодарность, осторожно надкусил. Ничего вроде, без песка и не отравлено… Дружинник глазами сверкнул в сторону Искры, про себя улыбнувшись. Пирог был вскоре съеден, а Зима, про родителей услыхав, напрягся: - Знаешь моих матушку с батюшкой? Как они там живут-поживают? Не хворает ли кто в семье? «Осади, - строго сам себе ратник велел, - ишь как воспуржился-то, как бы чего лишнего не сказанул» Но все же, не мог Зима не напрячься: сам по родным соскучился, люто повидаться желал, да, видать, судьба другую тропку дала, другое дело у ней для ратника запасено. Знать бы еще, какое… - Про меч и я сам знаю, что хорош, - Зима аккуратно свернул тряпицу, - ужель ли ты ко мне пришла, чтоб о том сказать?
Искра: Искра привыкла к тусклому свету лучины. Не укрылось от нее, что Зима задумчив и встревожен. И не мудрено, подумала девица, примеряя на себя чужую шкуру, неизвестно, как бы сама еще смотрелась, если в порубе «волкодлаком» довелось посидеть. Молодец же, не смотря ни на что, держался спокойно, воин, одним словом. - Не о том, - призналась Искра, не зная, как к разговору подступиться, и вздохнула так, словно сама помощи да совета просить пришла. - Не волколак ты и не был им никогда. Мое первое дело было за тебя перед воеводой вступиться. Только, ежели порасспросили бы получше, пришлось бы сказывать, что в дружине чужой служил, и в родной стороне почитай зим восемь тебя уж не видали. А откуда ты ночью через лес, как тать, продирался с мечом добрым, да в одеже воинской, тебе бы самому ответ держать пришлось… И придется, как вновь перед воеводой предстанешь, да вдумчиво он с тобой разговаривать начнет. Твоя удача, что ныне пир, и других забот хватает - не до тебя всем. А пришла сказать, что перед дружиной и воеводой врать не смогу, и тебя выдать не хочу, если от моих слов тебе вред какой станется... «… и как быть, не знаю…» - добавила девушка про себя. Не случается так, чтобы всем угодить и совесть чтобы чиста оставалась, думалось Искре. Не ее ли потешить, побаюкать пришла? Казалось, куда уж проще: не можешь, девица, врать перед вождем, так и расскажи ему все, как знаешь. Так нет, к пленнику за советом явилась. Глядишь, как бы ему еще тебя же утешать не пришлось.
Зима: Внимательно Зима девицу выслушал, глаз с нее не сводя. Ужель есть кто в здешних местах, кто в его сказ поверил? Али внимание его тревожить не хотят, чтобы слово неосторожное выудить? «Однако ж, пошто ей из меня что-то выуживать, коль она и так про меня многое ведает? – Ратник глаза на лучину перевел, неярким светочем привлеченный, - а коли ведает, так и раньше выдать могла. По уму да чести, так ей и след поступить было, а не таиться от воеводы своего. Узнают – головы не снести, а даже если и не так, то веры ей боле не будет. Но, не могу ее судить да хаять: мне это и самому удобно, да и сразу видать, сердце то ей подсказывало. А воину иной раз сердца боле разума слушаться надо» - Спасибо тебе, Искра, за то, что не выдала, да за поддержку твою, - поклонился чуть ратник девице благодарно, - понимаю я тебя, и не осуждаю: того твоя честь требует, так что сомнения оставь и что правильным считаешь, то и делай. Зима замолчал, слова обдумывая. - Коль будет нужно – я и пред воеводой отвечу, хотя, по правде сказать, не очень того хотелось бы. Видать, юлить как-то придется, ничего не попишешь. А как – тут я уж и сам подумаю.
Искра: Искра покачала головой. Не выходил разговор. Честь ее велела служить своему воеводе, а честь Зимы... Служил ли он кому или на побывку возвращался? Молодцу было о чем умалчивать, и в этом девушка его осуждать не смела, но над его словами задумалась крепко. Кряжа бы надо порасспросить получше, где он "волкодлака" повстречал... - Не за что тебе меня благодарить, - вздохнула дружинница, поднимаясь на ноги. - И ты поступай, как честь твоя знает. День завтрашний перед оком богов на места все расставит. И ночь еще впереди. Пора мне... Две зимы назад, когда в дружину уходила, батюшка с матушкой твои живы-здоровы были, - запоздало ответила Искра на вопрос земляка, - а с тех пор я их не встречала и не ведаю ничего о них более. Столько лет ждала Млава сына, гадая, жив ли он или мертв. Выдержит ли материнское сердце, узнай, что Зима немного до дома родительского не дошел, и несчастье с ним приключилось. Больше всего от этого на душе у девушки кошки скреблись. - Искра, - неожиданно донеслось со двора, - слышь, ступай скорее. Воевода кличет, - голос Вышко был взволнован. Не иначе, случилось чего? - Пора мне, - повторила дружинница, кинув последний взгляд на пленника и, не мешкая более, покинула клеть. Эпизод завершен
полная версия страницы