Форум » Толковище » Тематические стихи » Ответить
Тематические стихи
Забава:
Ответов - 73, стр:
1 2 3 4 All
Забава: На Север На чужих берегах - переплетение стали и неба, В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева; Эй-ох! - взрезаны вихри узорами крылий; В вое ветров мы слышали песни последних валькирий. Вспорото небо и врезаны волны драконьею пастью; Светом и ветром ныне пронзает звенящие снасти И Луна - я ее ждал и любил как невесту; Нам не до сна, мы дети богов - наша участь известна. В наших зрачках - острые грани вечного льда, А на клыках - свежею кровью пахнет вода; Видишь мерцание лезвий средь стонов разодранной ночи, Слово прощания с жизнью, что стала мгновенья короче!.. Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере; Бледные норны шепчут: на север, вы в сером, вы звери... Но когда солнца первый луч заскользит над холодной водой, Встречайте нас, верные, - мы вернулись домой! Мы вернулись домой, мы вернулись домой, Встречай своих воинов, Один, - мы вернулись домой, Но на тех берегах - переплетение стали и неба, А у мертвых в глазах - переплетение боли и гнева... (с) Хелависа
Ксар: *** Он стоял на чёрной скале, Под небом чёрным, как ночь в пещере И смотрел, как вниз, к земле Всё ближе и ближе его чувства летели. Его злоба и гордость, доблесть и честь, Его трусость и жалость, правда и ложь Разбивались о скалы, как о разум – лесть, Как о жизнь – любовь, как о камень – нож. Он сжимал свой меч в руке, И слепил его блеск чёрно стали. Он смотрел, как вдалеке Его чёрной звезды лучи угасали. Нет ни дружбы, ни чести, ни правды, ни лжи, Все враги прощены и убита любовь. Как вода, вытекает сквозь пальцы жизнь, Как песок из часов, как из раны – кровь. 30.08.2001
Ксар: Песня Железного Скальда Холодные пальцы ветра Стиснули душу мою. Мне не дожить до рассвета, Но всё равно я пою. Эта песня – о боли И о погибших мечтах И о потерянной воле И о зелёных глазах. Скалы – бесстрастные судьи. Жизнь теперь не для меня. Сердце тебя помнить будет, Смерть и любовь не кляня. Холодные пальцы рассвета Ловят меня на лету. И, не допев песню эту, Я ухожу в пустоту. 30.11.02
Ксар: Ива Долюшка девичья – плакать у окна. И в своей печали я совсем одна. Высохшая ива дремлет у ручья. Ах, своё сердечко потеряла я. Беленький платочек с плеч моих упал. О любви мой милый так и не узнал. У его порога плачут васильки. О моё окошко бьются мотыльки. Я же не пуглива, и он тоже смел. Отчего ж ко мне он подойти не смел? Почему ни слова не сказала я? Высохшая ива смолкла у ручья… А любовь как птичка бьётся и кричит. Отпущу её я и пускай летит. Солнце закатилось, стало вдруг темно. Высохшая ива смотрит мне в окно. На щеках румянец на моих горит. Ночь своим дыханьем пусть их остудит. Нежная печаль мне тихо сердце жжёт. Высохшая ива сон мой бережёт… 11.08.98 **** Плач Ой, да на кого ж! Ой, да на кого ж меня оставил?! Горе, словно дождь, Изойдёт солёными слезами. Белая метель След твой заметёт в широком поле. Где же ты теперь? Ой, ну где ж теперь ты, мой соколик! Как, не знаю я, Без тебя-то жить я дальше буду! Ах, любовь моя, Никогда тебя я не забуду. Душенька моя Плачет и темна, как звёздна ночка. А под сердцем я Нашего с тобой ношу сыночка. 29.08.2000
Весна: Вот не знаю, здеь ли этому место, но уж больно люблю я эту вещь, так что, пока выкладываю здесь. Старшая Эдда Перебранка Локи Локи вернулся и встретил Эльдира. Локи обратился к нему: 1 "Эльдир, ответь, прежде чем ты с места сойдешь: о чем на пиру за пивом хмельным беседуют боги?" 2 Эльдир [сказал:] "Об оружье своем, о смелости в битвах беседуют боги; но никто из них другом тебя не зовет - ни асы, ни альвы". 3 Локи сказал: "К Эгиру в дом - войти я решил и на пир посмотреть; раздор и вражду я им принесу, разбавлю мед злобой". 4 Эльдир сказал: "Если в палаты войти ты решил, на пир посмотреть и асов забрызгать грязной бранью - об тебя ж оботрут ее". 5 Локи сказал: "Знаешь ли, Эльдир, если начнем мы обидно браниться, я ответами буду богаче тебя, если ты не замолкнешь". После этого Локи вошел в палату. Но когда сидевшие внутри увидели, кто вошел, они все замолкли. Локи сказал: 6 "Я, Лофт, издалека, жаждой томимый, в палату пришел, асов прошу я, чтоб кто-нибудь подал мне доброго меда. 7 Что ж вы молчите, могучие боги, что слова не скажете? Пустите меня на пиршество ваше иль прочь прогоните!" 8 Бра[ги сказал:] "Не пустят тебя на пиршество наше боги могучие; ибо ведомо им, кого надлежит на пир приглашать". - 9 [Локи сказал:] "Один, когда-то - помнишь ли? - кровь мы смешали с тобою,- сказал ты, что пива пить не начнешь, если мне не нальют". 10 [Один сказал:] "Видар, ты встань, пусть Волка отец сядет за стол наш, чтоб Локи не начал бранить нечестиво гостей в доме Эгира". Тогда Видар встал и налил кубок Локи, но тот, прежде чем выпить, обратился к асам: 11 "Славьтесь, асы, и асиньи, славьтесь, могучие боги! Одного я не стану приветствовать - Браги, что сел в середине". 12 [Браги] сказал: "Меч и коня тебе я вручу, и кольцом откуплюсь я; не начал бы только ты ссор затевать; бойся гнева богов!" 13 [Локи] сказал: "Не дашь ты коня и кольца ты не дашь: посул твой напрасен; из асов и альвов, что здесь собрались, ты самый трусливый и схваток страшишься". 14 [Браги] сказал: Когда бы не здесь, не у Эгира в доме с тобою сошлись мы, своею рукой твою голову снял бы в отплату за ложь". 15 [Локи] сказал: "Сидя ты храбр - украшенье скамьи,- но в битве беспомощен! Смелость свою покажи в сраженье! Кто смел, тот не медлит". 16 [Идун] сказала: "Браги, не надо У Эгира в доме ссориться с Локи; уместны ли распри среди сыновей родных и приемных!" 17 [Локи] сказал: "Ты, Идун, молчи! До мужчин ты всех боле из женщин жадна, ведь руки твои того обнимали, кем брат твой убит". 18 [Идун] сказала: "Локи я словом не оскорбляла у Эгира в доме: я Браги смирить хмельного старалась и распрю пресечь". 19 [Гевьон] сказала: "Зря вы, два аса, друг друга язвите речами бранчливыми: ведает Лофт, что слывет шутником и любимцем богов". 20 [Локи] сказал: "Ты, Гевьон, молчи! О юнце я напомню, тебя совратившем: дарил он уборы в обмен на твои любовные ласки". 21 Один [сказал:] "Безумен ты, Локи, что дерзостно вздумал Гевьон гневить: ведь ей, как и мне, открыты и ясны судьбы всех сущих". 22 [Локи] сказал: "Ты, Один, молчи! Ты удачи в боях не делил справедливо: не воинам храбрым, но трусам победу нередко дарил ты". 23 [Один] сказал: "Коль не воинам храбрым, но трусам победу нередко дарил я, то ты под землей сидел восемь зим, доил там коров, рожал там детей, ты - муж женовидный", 24 [Локи] сказал: "А ты, я слышал, на острове Самсей бил в барабан, средь людей колдовал, как делают ведьмы,- ты - муж женовидный". 25 [Фригг сказала:] "К чему говорить о прежних делах, о том, что свершали вы, двое асов, в давнее время; что старое трогать!" 26 [Локи сказал:] "Ты, Фригг, молчи! Ты Фьёргюна дочь и нравом распутна: хоть муж тебе Видрир, ты Вили и Be обнимала обоих". 27 [Фригг сказала:] "Будь тут со мной у Эгира в доме Бальдру подобный, ты б не покинул пиршество асов без схватки жестокой". 28 [Локи сказал:] "Хочешь ты, Фригг, дальше послушать дерзкие речи: из-за меня ведь Бальдр не вернется к тебе никогда". 29 [Фрейя сказала:] "Безумен ты, Локи, зачем о злодействах рассказ ты завел: все судьбы Фригг, я думаю, знает, хоть в тайне хранит их". 30 [Локи сказал:] "Ты, Фрейя, молчи! Тебя ль мне не знать; ты тоже порочна: всем ты любовь свою отдавала - всем асам и альвам". 31 [Фрейя сказала:] "Лжив твой язык; тебя он, я знаю, к беде приведет: разгневаны асы и асиньи тоже, понурым вернешься ты". 32 Локи [сказал:] "Ты, Фрейя, молчи! Ты, злобная ведьма, погрязла в разврате:- не тебе ли пришлось - пойманной с братом - визжать с перепугу!" 33 Ньёрд [сказал:] "Беды нет великой, коль женщина делит ложе с мужчиной, хуже, что ас женовидный, рожавший, на пир наш пришел". 34 Локи [сказал:] "Ты, Ньёрд, молчи! Не ты ли богами был послан заложником; дочери Хюмира в рот твой мочились, как будто в корыто". 35 Ньёрд [сказал:] "Пусть я далеко заложником был, но тем я утешен, что сына родил я,- дорог он всем, он - первый из асов". 36 Локи [сказал:] "Ньёрд, перестань! Похваляться не смей! Не стану скрывать я: прижил ты сына с сестрою родной,- что может быть хуже!" 37 Тюр [сказал:] "Фрейр самый лучший в чертоге богов воинственный всадник; не обижал он дев или жен, отпускал полоненных". 38 Локи [сказал:] "Ты, Тюр, молчи! Мирить не умел ты в распре врагов: правую руку твою помяну я, что Фенрир отгрыз". 39 Тюр [сказал:] "Я лишился руки, а Хродрвитнир где твой! Оба терпим потерю; но тяжко и Волку в цепях дожидаться заката богов". 40 Локи [сказал:] "Ты, Тюр, молчи! От меня родила жена твоя сына; за бесчестье с тобой я не расчелся - стерпел ты, презренный!" 41 Фрейр [сказал:] "Волк должен лежать в устье реки до кончины богов; если ты не замолкнешь - тотчас же будешь закован, злодей!" 42 Локи [сказал:] "Ты золото отдал за Гюмира дочь и меч свой в придачу; чем драться ты будешь, коль Муспелля дети сквозь Мюрквид поскачут?" 43 Бюггвир [сказал:] "Был бы я равен Ингунар-Фрейру в чертоге счастливом, я б растерзал, разорвал бы я в клочья ворону зловредную". 44 Локи [сказал:] "Что там за мелочь виляет хвостом, пресмыкаясь пред ---------------сильными? Вечно подачек ты просишь у Фрейра, за жерновом ноя". 45 [Бюггвир сказал:] "Бюггвир зовусь, меж людей и богов быстрым прослыл я; почетно сидеть мне с сынами Хрофта на пиршестве пышном". 46 [Локи сказал:] "Ты, Бюггвир, молчи! Не умел никогда ты пищу подать; не ты ль под столами в соломе скрывался при каждом сраженье!" 47 [Хеймдалль сказал:] "Ты, Локи, от пива рассудка лишился; замолкнешь ли, Локи? Язык свой не в силах тот обуздать, кто не в меру напьется". 48 [Локи сказал:] "Ты, Хеймдалль, молчи! От начала времен удел твой нелегок: с мокрой спиной на страже богов неустанно стоишь ты". 49 [Скади сказала:] "Локи, ты весел, но будешь недолго резвиться на воле, ибо к скале тебя сына кишками боги привяжут". 50 [Локи сказал:] "Если к скале меня сына кишками боги привяжут - знай, что я первым был и последним в час гибели Тьяци". 51 [Скади сказала:] "Если ты первым был и последним в час гибели Тьяци, то в доме моем всегда тебе будут гибель готовить". 52 [Локи сказал:] "Ласковей ты призывала когда-то Локи на ложе: стоит то вспомнить, коль начали счет мы деяний недобрых". Тогда вышла вперед Сив, налила Локи в хрустальный кубок меду и сказала: 53 "Привет тебе, Локи! Кубок хрустальный с медом прими Он взял рог и выпил. 54 "Порочить не стал бы, когда б ты и впрямь была неприступной; но знаю, с одним - и мне ли не знать! - изменила ты мужу,- то был злобный Локи". 55 [Бейла сказала:] "Горы дрожат, то едет, я думаю, Хлорриди грозный; Тут вошел Тор и сказал: 57 "Мерзостный, смолкни! Принудит к молчанью тебя молот Мьёлльнир! и меня на пиру могучих богов в речах не порочь!" принудит молчать он того, кто поносит могучих богов". 56 [Локи сказал:] "Ты, Бейла, молчи! Ты, жена Бюггвира, мрази вместилище; выродок ты меж богами великими, скотница грязная!" Скалу твоих плеч с плеч я снесу,- конец твой настанет". 58 [Локи сказал:] "Вот и сын Ёрд прибыл сюда: что ж браниться ты начал? Не будешь ты смелым, с Волком сражаясь, что Одина сгубит". 59 [Тор сказал:] "Мерзостный, смолкни! Принудит к молчанью тебя молот Мьёлльнир! Вверх я заброшу тебя на восток,- сгинешь совсем ты". 60 [Локи сказал:] "Полно тебе поминать о походах твоих на восток,- ты в рукавице прятался там, не опомнясь от страха". 61 [Тор сказал:] "Мерзостный, смолкни! Принудит к молчанью тебя молот Мьёлльнир! Правой рукой на тебя я обрушу Хрунгнира гибель". 62 [Локи сказал:] "Еще доведется долго мне жить, угроз не страшусь я; Скюрмира были крепки ремни, до еды не достать - от голода гиб ты". 63 [Тор сказал:] "Мерзостный, смолкни! Принудит к молчанью тебя молот Мьслльнир! Хрунгнира гибель швырнет тебя в Хель к воротам смерти". 64 [Локи сказал:] "Я высказал асам, я высказал асиньям все, не таясь, тебе ж уступлю и отсюда уйду,- ты станешь сражаться. 65 Пива ты, Эгир, немало припас, но напрасно старался; пусть все, чем владеешь, в пламени сгинет, пусть опалит огонь тебе спину!"
Зима Желановна : М. Семёнова, "Валькирия". Из впечатлений (автор неизвестен) Мстивой Ломаный Огонь в хозяйском очаге трещит, Звучит вагиров песня удалая, Дружина грозная вдоль стен сидит, Красавиц юных крепко обнимая. На время позабыта сталь мечей, Хмельное пиво янтарём сверкает в чаше. И староста глядит на дочерей, Что для отца милее всех и краше. Лишь воевода, как обычно, строг, Глаза суровы, хоть лицом смеётся - Единым махом выпьет целый рог И от красавиц-дочек отвернётся. Желает породниться с ним старик, Но не узнать ему чужого горя, Не понимает, почему варяг поник И вздох его подобен шуму моря. Душа вождя как каменный утёс - Об этом знают только побратимы, Мстивой такое в жизни перенес, Что жизнь и смерть ему теперь едины. Он не забыл, как ночью штормовой Пришли по морю датские драккары, Что был жестокий с викингами бой, Что дом родной стоял, объят пожаром… Очнулся он - и проклял этот мир - Своих в живых осталось только двое. И стал Мстивою братом Славомир, Велета стала названной сестрою. Летело время, словно чайки над водой, Шлют боги испытанья не напрасно - "Варяжский сокол" - Ломаный Мстивой Найдёт свою судьбу и будет счастлив. *** Тот, кого я всегда жду. Ты придешь, прогонишь беды, шутя, Древние Боги удачу сулят, Прочь в дорогу зовут… Тот, кого я всегда жду. Крестовина меча за плечом, В сильных ладонях ласка теплом, В них свое сердце кладу. Тот, кого я всегда жду. В шрамах душа, застывшая боль, Память – на рану жгучая соль, Песня – костром на ветру. Тот, кого я всегда жду. Чашею меда покажется яд, Пристальный, волчий, печальный взгляд, Смерть напророчил ведун. Тот, кого я всегда жду. Ночью осенней не греет луна, С севера холод приносит волна. Пусть Боги тебя берегут. Тот, кого я всегда жду. Лик Перуна на холодных камнях, Пение стали в закатных лучах, Свет, разрывающий тьму… Тот, кого я всегда жду. Тайны запретов, пламенный страх, Воинов павших развеется прах… Может, с тобою мы в разных мирах? Может, ты так далеко, Что не дойти, не доплыть, не узнать, И косу мою тебе не расплетать, Рядом, держась за ладонь, не стоять Может, ты канул уже в глубь веков, Неужели смогла я к тебе опоздать, Тот, кого я всегда жду? *** Есть лишь Тот, кого я всегда жду... Он подведом не мне, но богам. Он меня позовет - я приду, Через бури, метели, буран. Есть лишь Тот, кому я всё верна. Он меня, может, старше иль млаже. Но одно мне ведомо - война Его путь освещает всех краше. Есть лишь Тот, кого я всё ищу, Не имея надежд на свиданье, Но он есть, и богов я прошу Мне во сне дать хоть тень, хоть мечтанье! Есть лишь Тот, кого я позову В темну ночь или буйную вьюгу. Он придет не во сне, наяву, Чтоб помочь, успокоить подругу. Есть лишь Тот, кого я всегда жду. Будто рядом он где-то со мной... И когда я его обрету, То не станет Березы уж Злой... Есть лишь Тот, кого я всегда жду... Есть лишь глупая сельская девка... Есть лишь наша любовь на снегу... Есть лишь вьюга над пологом терпка... *** Праздничный пир У Торсфиорда холодное море шумит, Сам Ньёрд возликует: начнётся скоро потеха! Над гладью морской песнь боевая гремит, На палубе хирдманы к бою готовят доспехи. Кто в руки берёт острый меч, кто тяжёлый топор И хёвдинг стоит на носу, красный щит поднимая, А если враги нам окажут достойный отпор - Тем громче победа, и слава нас ждёт вековая! Несётся по зелени волн быстроногий Слейпнир, И чёрные вороны Одина кружат над мачтой. Мы многих отправим в Вальхаллу на радостный пир, И сами туда попадём, коль изменит удача… Хирд жаждет победы и славы вождю своему. Вот первые стрелы смертельную песню запели. Борт вражеский близок, слова здесь уже ни к чему! Нам грохот оружия - праздник, а битва - веселье. Два волка. "Жизнь дружинника - сказка," - кто-то скажет тебе - ты не верь, Это жизнь, что сурова, быстра, беспощадна. Для обычных и мирных людей воин - зверь, Зверь, стяжающий славы и подвигов ратных. "Он силён и отважен," - промолвят чужие уста, "Он жесток, бессердечен," - с опаской прошепчут другие. Третьи могут добавить: "А в сердце его - пустота, Если надо убить - он убьёт, не посмотрит: свои иль чужие!" Много разных историй расскажет почтенный народ, Но к звериной душе недосуг никому приглядеться. Только брат по оружию тихо и скорбно вздохнёт: "Тяжело в наши дни жить волкам с человеческим сердцем…" Но в глазах - серый лёд и все сплетни уносятся прочь, Жизнь в бою оборвётся - никто не скорбит об утрате. "Честь и слава ему!" - скажет князь и лишь в лунную ночь Серый волк запоёт поминальную песню по павшему брату… Обиженному мной человеку Необдуманное слово может ранить, словно меч - Не страшны ему доспехи и щитов стальных стена, Чёрных лат холодной сталью душу трудно уберечь, Слов клинок наносит рану, что ужасна и страшна… От страданий и обиды снадобий целебных нет, Не поможет лучший лекарь - лишь руками разведёт. Книг прочитанных страницы могут дать один ответ, Что излечит эту рану только тот, кто нанесёт… О скальдах Море яростно бушует Или Тор разит врагов - Он найдёт к любому делу Сотню подходящих слов! Борт о борт драккары бьются, Меч грохочет о щиты - Он смеётся - все смеются, Даже боги с высоты! И на палубе дубовой, И на твёрдом берегу Не уйти от висы меткой Неудачнику - врагу! Ну а если кто попросит: "Друг мой, сагу расскажи!" - Не умолкнет скальд весёлый, Хоть к форштевню привяжи! Шуткой, висой или песней Даже мёртвого проймёт - Нет, желанней гостя в доме, Чем наш гость - Вкусивший мёд! Новый путь Однажды ты устанешь биться За идеал, тебе чужой. Всё то, чем раньше мог гордиться, Вмиг потеряет блеск былой. Свой меч, проливший реки крови, Не сможешь удержать в руке: Жизнь нанесёт удар суровый Когтистой лапой по щеке… Ты старую дорогу бросишь И устремишься по другой, Назад вернуться не захочешь, Мосты сжигая за собой… И пусть ещё не раз покажет Судьба тебе свой грозный нрав, Есть тот, кто, улыбнувшись, скажет: "Ты сделал верный шаг! Ты прав!" Глупый вопрос - Слово страшнее удара? - Глупый вопрос! Что страшного в звуках пустых? - Странно, я чувствую боль… - Нет средства от боли вернее зелий целебных моих. Выпей настой и забудь! - Спасибо тебе, я сделаю в точности как ты сказал. Завтра зайду. Мне пора. - Ушёл… Если б, несчастный, ты истину знал… Можно удар отразить. А слово? Коль метко сказали горькую правду злые уста? Слово может убить. И никто не придумал от слов ни брони ни щита… Последний герой Он в поле стоит с мечом, Он знает, что он один. В тяжёлой борьбе со Злом. Он, меньше всех уязвим. Рычит в поднебесье гром, Бьёт молния свысока, Он служит всем нам щитом, Судьба его нелегка. Пусть ворог свиреп и зол, И ордами рвётся в бой, Он знает, что час пришёл, Что он - последний герой. Всё так же гроза гремит, Сверкает молнии плеть. Он в гуще боя стоит, И не спешит умереть. Средь моря армии Тьмы Он будто бы белый смерч, Но раны крови полны И сломан булатный меч… Проигран неравный бой… Но где-то в краю чужом Такой же последний герой Вступает в битву со Злом!
Зима Желановна : Сегодня День рождения моего земляка великого русского поэта С.А. Есенина. Не могу не вспомнить любимые стихи. * * * Гой ты, Русь, моя родная, Хаты - в ризах образа... Не видать конца и края - Только синь сосет глаза. Как захожий богомолец, Я смотрю твои поля. А у низеньких околиц Звонно чахнут тополя. Пахнет яблоком и медом По церквам твой кроткий Спас. И гудит за корогодом На лугах веселый пляс. Побегу по мятой стежке На приволь зеленых лех, Мне навстречу, как сережки, Прозвенит девичий смех. Если крикнет рать святая: "Кинь ты Русь, живи в раю!" Я скажу: "Не надо рая, Дайте родину мою". 1914 * * * Спит ковыль. Равнина дорогая, И свинцовой свежести полынь. Никакая родина другая Не вольет мне в грудь мою теплынь. Знать, у всех у нас такая участь, И, пожалуй, всякого спроси - Радуясь, свирепствуя и мучась, Хорошо живется на Руси. Свет луны, таинственный и длинный, Плачут вербы, шепчут тополя. Но никто под окрик журавлиный Не разлюбит отчие поля. И теперь, когда вот новым светом И моей коснулась жизнь судьбы, Все равно остался я поэтом Золотой бревенчатой избы. По ночам, прижавшись к изголовью, Вижу я, как сильного врага, Как чужая юность брызжет новью На мои поляны и луга. Но и все же, новью той теснимый, Я могу прочувственно пропеть: Дайте мне на родине любимой, Все любя, спокойно умереть! 1925 * * * Край любимый! Сердцу снятся Скирды солнца в водах лонных. Я хотел бы затеряться В зеленях твоих стозвонных. По меже, на переметке, Резеда и риза кашки. И вызванивают в четки Ивы - кроткие монашки. Курит облаком болото, Гарь в небесном коромысле. С тихой тайной для кого-то Затаил я в сердце мысли. Все встречаю, все приемлю, Рад и счастлив душу вынуть. Я пришел на эту землю, Чтоб скорей ее покинуть. 1914 Л.И.Кашиной Зеленая прическа, Девическая грудь, О тонкая березка, Что загляделась в пруд? Что шепчет тебе ветер? О чем звенит песок? Иль хочешь в косы-ветви Ты лунный гребешок? Открой, открой мне тайну Твоих древесных дум, Я полюбил печальный Твой предосенний шум. И мне в ответ березка: "О любопытный друг, Сегодня ночью звездной Здесь слезы лил пастух. Луна стелила тени, Сияли зеленя. За голые колени Он обнимал меня. И так, вдохнувши глубко, Сказал под звон ветвей: "Прощай, моя голубка, До новых журавлей". 1918 * * * Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь - как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил. Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали... В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. 1923 * * * Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России. Знаешь ты одинокий рассвет, Знаешь холод осени синий. По-смешному я сердцем влип, Я по-глупому мысли занял. Твой иконный и строгий лик По часовням висел в рязанях. Я на эти иконы плевал, Чтил я грубость и крик в повесе, А теперь вдруг растут слова Самых нежных и кротких песен. Не хочу я лететь в зенит, Слишком многое телу надо. Что ж так имя твое звенит, Словно августовская прохлада? Я не нищий, ни жалок, ни мал И умею расслышать за пылом: С детства нравиться я понимал Кобелям да степным кобылам. Потому и себя не сберег Для тебя, для нее и для этой. Невеселого счастья залог - Сумасшедшее сердце поэта. Потому и грущу, осев, Словно в листья, в глаза косые... Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России. 1923 * * * Цветы мне говорят - прощай, Головками склоняясь ниже, Что я навеки не увижу Ее лицо и отчий край. Любимая, ну, что ж! Ну, что ж! Я видел их и видел землю, И эту гробовую дрожь Как ласку новую приемлю. И потому, что я постиг Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,- Я говорю на каждый миг, Что все на свете повторимо. Не все ль равно - придет другой, Печаль ушедшего не сгложет, Оставленной и дорогой Пришедший лучше песню сложит. И, песне внемля в тишине, Любимая с другим любимым, Быть может, вспомнит обо мне Как о цветке неповторимом. 27 октября 1925 * * * Я помню, любимая, помню Сиянье твоих волос. Не радостно и не легко мне Покинуть тебя привелось. Я помню осенние ночи, Березовый шорох теней, Пусть дни тогда были короче, Луна нам светила длинней. Я помню, ты мне говорила: "Пройдут голубые года, И ты позабудешь, мой милый, С другою меня навсегда". Сегодня цветущая липа Напомнила чувствам опять, Как нежно тогда я сыпал Цветы на кудрявую прядь. И сердце, остыть не готовясь, И грустно другую любя. Как будто любимую повесть, С другой вспоминает тебя. 1925 * * * Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. Ты теперь не так уж будешь биться, Сердце, тронутое холодком, И страна березового ситца Не заманит шляться босиком. Дух бродяжий! ты все реже, реже Расшевеливаешь пламень уст О, моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств! Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне. Все мы, все мы в этом мире тленны, Тихо льется с кленов листьев медь... Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть. 1921 *** Но и тогда, Когда во всей планете Пройдет вражда племен, Исчезнет ложь и грусть,- Я буду воспевать Всем существом в поэте Шестую часть земли С названьем кратким "Русь".
ГРУМДАС: Планирую организовать конкурс к дню Ледового побоища. Пока решаем организационные вопросы, если есть желание, присоединяйтесь к обсуждению, ну а потом и участию. http://rusich.moy.su/forum/21-63-1
Админ: А я - "за". И даже со своей стороны гарантирую приз победителю. Итак, дамы и господа, кто желал бы поучаствовать в конкурсе стихов и прозы ко дню Ледового побоища?)
Сигват Волк: я постараюсь закончить декабрьский рассказ. Действие основано на событии, описанном в одной из саг, во времена эпохи викингов, с небольшим домыслом(авторским), обещает получиться интересным.
Искра: А я даже не знаю с чего начать)) Если конкурс ко дню Ледового побоища, значит и тематика произведений, как я понимаю, должна быть соответствующая, или не обязательно? В общем, дело-то хорошее, но его надо как-то обсудить...)
Админ: Итак, дамы и господа, собственно конкурс будет стартовать на этом форуме. ...в начале марта (после 8-го, наверное), а итоги будут объявлены 18-го апреля, в День Воинской Славы Руси. По каким критериям будут оцениваться произведения, я пока не знаю (Грумдас, похоже, сам еще не определился, а я бы предложил всеобщее голосование)). Но в любом случае, участник от нашего форума, который наберет больше всего голосов, получит вполне материальный, ничуть не виртуальный приз, в духе Соколиного Знамени. (Пересылка почтой, понятное дело))
Кряж: А можно своё стихотворение на суд честного люда? Прощание. Когтей узор тревожит думы, Клыков длина тревожит взор. В одно мгновенье он подумал: «Какой мне срам, какой позор! Быть полукровкой, быть изгоем, Пропасть среди людской молвы, Узреть всю тяжбу, выпить горя Из рук злодейки той - судьбы! Пропасть, загинуть в тяжких муках И утерять людской свой лик. Чтоб потерять людской рассудок, Достаточно увидеть блик Луны полночной в отраженье, Лишь заглянув в речную гладь. И осознать, что пораженья Отныне мне не избежать. Понять, что больше не предстану Пред вами прежним, каким был, Отныне лютым волком стану, И пусть вам буду я не мил, И пусть теперь меня, как смерти, Боятся, будет стар и млад, Мне всё равно. Я вам, поверьте, Всегда при встрече буду рад! Я укажу вам, где в чащобе Укрыться можно от всех бед, Где отыскать в своей природе На все вопросы свой ответ. Под сенью векового леса Я буду вас оберегать. Отныне я - дитя Велеса! От этой сути не сбежать! Я буду жить, и чтить законы, Не убивать за зря зверей, Не буду я чинить препоны В пути благих душой людей. Но тех, кто чёрен своим духом, Кто тёмен помыслом своим, Не поразит меня он луком. Я встречу их клыком острым! Я буду рвать, когтями резать, От них беречь я буду лес! И пусть посмеет перерезать На шее волчьей жилу! Бес Да устрашится моей мести! Моих когтей, клыков и глаз! Не позабуду я о чести, Не позабуду я о вас! О том, как клялся быть вам другом, От лиха вас всех защищать! Теперь прощайте. Я по лугу Уйду вперёд на двух ногах. Уйду по колее я плуга, На четырёх вернётся прах. Одно прошу: не забывать, Что жил когда-то среди вас, Что был для вас родным я сыном, Что звали меня раньше Влас». И он исчез. Но в жизни длинной Я много, много раз слыхал, Как в лес ходил различный люд. Как добрый старец, что пахал Родную землю, дед Неклюд, Зашёл в кромешную чащобу. И так бы сгинул, заплутал, Но вдруг услышал он, сквозь злобу На самого себя, как звал Его к себе какой-то голос, И дед пошёл, едва живой. Пришёл к избе своей, а голос Вдруг обернулся в волчий вой… 3-е июня, 2010 год
Кряж: И ещё: На Царьград! Ветра несут нас к порогу царьградских твердей, Как с Русью спорить вскорости узнает ромей! Клевещут, гады ползучие, на наши рода, Стремятся ядом отравить наши города. Клинок наточен, кольчуга блестела в лучах, Скоро узнают ромейские рати тот лютый страх, Что их скуёт стальною цепью, при виде ладей В которых восседают дети русских земель! Не думал, ирод, что будет расплата жестка За всю ту грязь, что наполняла твои уста! Теперь придётся вам ответить за горькую ложь, И будет вам судьёй в груди булатный мой нож! Ворота крепки ваши, стены высоки, По берегам сгрудились камни, острее осоки. Но этим нас не воротить, препоны снесём, И пламя праведного гнева в город ваш принесём! Мы не разбойничая сотня или тати лесные, Идём мы к вам не за наживой, плевать на златые Нам купала ваших дворцов и монеты с перстнями! Мы к вам пришли, чтобы втоптать боевыми конями Всю вашу жадность и всю алчность, всю вашу грязь, Нас к вам привёл не абы кто - Хоробрый, наш князь! Вы щит Олегов со своих сняли ворот, Его приколотить на место ныне пришёл наш черёд! Вы даром думали пожечь наши поля, Теперь примите свой огнь на свои же дома! Негоже было вам идти на нас с кинжалом, Негоже было обнажать ядовитое жало. Теперь уже не хватайся в волосы, льстивый хитрец, Твоей незыблемой гордыне подошёл конец! Твоему царству, восхвалённому твоими певцами Ещё не доводилось видно встречаться с нами! Теперь уж ты не убежишь от нас в далёкие дали, Теперь уж мы к тебе пришли, ромей, на родину сами! Теперь расправит свои крылья кровавая жатва, И ныне полностью исполнится предкам данная клятва… 26 июля 2010 год
Кряж: И ещё: Полночный вор Полночный вор, Разрушил всё, И всё втоптал в грязь сапогами. Полночный вор, Он так легко Изрезал душу всю мечами. Полночный вор, Судьбы посланник, Её стремительный палач. Полночный вор, Рока избранник, Твой спутник - горький, жалкий плач. Полночный вор, Убийца веры, Похитил то, что грело свет. Полночный вор, Как запах серы, Был едок колкий твой совет. Полночный вор, Убил, разрушил, Но час расплаты недалёк. Полночный вор, Ты зря не слушал, Того, кто гибель вам предрёк… 21 июля 2010 года
Сказитель: *вздохнул* Эх, люблю про оборотней... )
Искра: Кряж, хорошие стихи. Спасибо
Админ: Кусочек из недописанной "Песни оборотня" Снова осень лижет руки, как оставленный щенок. Мне не выть от лютой скуки, ждет меня тоска дорог. Ждет меня в застывшей дали колдовская круговерть, Чтобы струны душу рвали, надо душу не жалеть. Развернись навстречу ветру, Посмотри огню в глаза. Кто оставил свою веру, Тех не радует гроза.
Искра: Админ Надеюсь, она будет дописана... и вообще, почему кусочек...)
Кряж: Калинов Мост - Внуки Святослава Ранним утром я отправлюсь в дальнюю дорогу Ранним утром я ставлю душную берлогу Горсть тумана проглочу Вольно грудь расправлю Зыбкий страх немых ночей В зареве расплавлю Ранним утром в пыль стряхну ржавые оковы Ранним утром в явь шагну к горизонтам новым Воплем горло разорву Зло сверкну очами Захлебнусь в тугом ветру Ярыми речами Ранним утром по полю поспешу в рассветы Из острогов вызволю прадедов советы Под знамена соберу Ясные синицы Тех, кого клещами жгли Мокрые темницы Ранним утром в топоте выгнутся равнины Ранним утром в покате затрещат теснины Надоело дергать мост Робкими стихами Надоело битым быть Злыми патогами. Други-братья, время цвесть Боевому стягу Время через тьму пронесть Нашу к солнцу тягу
Кряж: Судьбу гнобишь (опять моё, только написал) Судьбу гнобишь, коришь тяжбину, Клевещешь на грозную долю. Горемычный, зашёлся своей кручиной, Утратив исконную волю. Ты зря клеветал на судьбу лихую, Винил её в бедах своих. Уж коли пришлась, не проси другую, Её совладай усмирить. Раздумий не след допускать гнилых, И жалость к себе молить, Судьба не приветит потуг твоих Её разжалобить. Уж коли желаешь пригожей доли, Коль хочешь благами жить, Пройди по пути лишений и боли, Ты силу свою докажи. Крепись и радей на себя, другого О помощи не проси. Коль будет потреба, друг с полуслова Поддержит на тяжком пути. И если тогда не согнёшь в погибель, Не сгинешь от тяжести бед, То значит, что ты уж не так наивен, И покорить можешь весь свет. Всех знаний не сыщешь, не будешь первым Там, где уж прошли до тебя. Но знай, что не будешь отныне смиренным И будешь бороться всегда. Кто верой своей стал изгоем, Кто честь не отринул душой. Все мысли наполнены светлой весною, И сердце живо мечтой. Нещадно хлестали плетьми могилы, Молва загоняла в острог. Но где-то внутри находились силы Жизнь не положить на грязный поток.
Рысич: Кряж, загляни ко мне на форум, может еще вдохновение поймаешь или ребят порадуешь творчеством РУСЬ БЫЛИННАЯ Это не просьба, это приказ
Кряж: Рысич ну, коли воевода чего затребовал - нам, люду дружинному, спорить не след!
Рысич: Призывно пишешь, Кряж, почитал с удовольствием :)
Кряж: На рассвете. Клинком отточенным пронзил небосвод Первый солнечный луч. Даждьбоже князь, собираясь в поход, Намечает свой путь. Небесных пастбищ безграничная синь В алый саван слегла. И облака белоснежную пыль Убрали в закрома. Рассвет развеет ночи холод и страх, Землю кропит росой. И звёзд далёких свет яркий во тьмах Схоронит за собой. Остатки сумрака, подобно змее, Затаятся в тени. Но их отыщут, хоть за краем земли Светила лучи. И алый саван небеса скинут прочь, Солнце явит свой лик. И нам молчать будет боле невмочь И вскричим мы в миг! Сольются сотни голосов, и слова Будто гром прозвучат. Даждьбога восхвалят благие дела И восход освятят…
Кряж: Волхв Выбелены власа годами в седину, Кожа обратилась в дубовую кору. Выцветши, глаза в небо вперят взор Разглядев на нём солнечный узор. Сизый дым костров к небу руки тянет, Думая, что синь он его достанет. Сладкий запах трав, ароматы требы Вознесутся с дымом да к Богам на небо. Волхв затянет песню, руки вверх вздымая, И польют словеса, небо восхваляя. Восхваляя солнце, и его лучи, Восхваляя грозы, чёрные тучи. Волхв затянет песню, и слова польются, И белёсой птицей песни обернуться. Вознесутся к солнцу светлые слова, И задышит силой Мать Сыра Земля. И громами грянет в ответ Громовник. И покажет Лада свой весенний лик. Волхв затянет песню. Ярою стрелой Явится Ярило с первою весной. И дождём прольются тотчас небеса, И польют посевы, окропят леса. Явится медведем Велес многомудрый, И глаза откроет спавший беспробудным Сном Даждьбоже княжич. Улыбнётся Хорс. И судьбина пряжей заплетёт свой ворс. Волхв затянет песню. Песня оборвётся, И на круги Коло снова всё вернётся…
Кряж: Волком стать Серая шкура мне вместо рубахи, Когти с клыками мне вместо ножей. Коли отринул былые ты страхи, То уж попробуй меня одолей. Нет, я не зверь, не родился я в стае, Молоком волчьим я не был вскормлён, Но волчьи тропы, поверь мне, я знаю, Многому жизнью своей был учён. Нож я вонзаю в землю сырую, Белою костью глядит рукоять. Резвый прыжок - и судьбину другую Снова готов для себя я принять. Нет, я не волк, не живу я охотой, Клочьями добычу рвать не по мне. Есть у меня и другие заботы, Чтоб поклониться волчьей доле. Мягким ковром лес мне тропы постелет, Ветви укроют от лишней молвы. Лес мой - мой дом, и никто не сумеет Здесь отыскать мои следы.
Кряж: Ярилина пора По весенней поре, Когда лютой зиме Боле нету нужды холод веять, Солнца ярого свет, Вестник добрых примет, Силится все сугробы развеять. Отворяет ларцы, Где, как златы венцы, Сохраняются реки до поры. И их быстрый поток, Да сугробов приток, Снесут льдов уж истлевших оковы. Голосистым ручьём, Богородным ключом Разнесётся клич новой весны. И проснутся деревья, И воспрянут селенья, В небесах кличем первой грозы. И Громовника конь, Быстрый, будто огонь, Землю станет будить перезвоном подков. И Ярило лихой, Приведёт за собой Ладу ясну, имя коей - Любовь. И в том свете любви Сокрыт голос Весны, Новой жизни и нового века. И зайдётся опять Дар Коляды. И вспять Обернётся судьба человека.
Ксар: немного викингского фетиша викингской экзотики Фьорд Вместо креста носит он волчий клык Вседержитель его - одноглазый старик Треплет белые косы его норд-норд-вест Ему море милее объятий невест Против ветра и волн он один на один Его мыслям и чувствам лишь он господин Словно зеркало неба стальные глаза Никогда не блеснёт в них льдинка-слеза Ясноглазая дева средь скал его ждёт Но он с первым лучом снова в море уйдёт И пусть волк-исполин солнце бледное съест, Всё равно воля слаще объятий невест Там на палубе некогда ждал его тот, Кто теперь сёстрам ветра поэмы поёт Кто в чертоге средь туч одиноко грустит И кто холод его никогда не простит Всё, что было когда-то, пусть мхом порастёт Только снова и снова его море зовёт Волчий клык на груди заменил ему крест Глыба льда не растает от ласки невест И о том тайна скрыта в закатных тенях, В чьих объятьях лежал он на мокрых камнях И плечом к плечу с кем он врагов убивал И кого за предательство морю отдал
Кряж: Ксар здорово!
Ксар: благодахрю
Кряж: Обряд Пальцами сжаты края Чаши златой. Отблески ранят костра Старый глаз мой. Я подниму над главой Вещую чашу. Тишь разорвёт голос мой, Безмолвную пряжу. Горло сжимает своею рукой Дух белозубый, злой и седой. Пальцем грозит, со злобой глядит, Гневится, ярится, брань говорит! В вещую чашу польётся отвар Трав потаённых. Трижды три дня я готовил сей вар, Голоса лишённый. Слова не молвил я все эти дни, Молча ворожил. Не помутились, чтоб мысли мои Велеса восхвалил. Тяжко дышать, злобный дух не сдаётся, Тихо, украдкой неслышной крадётся. Он не желает свершенья обряда, Словом своим мучит он хуже яда. В косы заплетутся слова. Утих голос мой. В ночь уйдут они, в небеса, Млечной тропой. Рябью в чаше вар зайдётся, Дрогнет рука. Предо мною дверь отопрётся, Откроется судьба. Дух закричал, руками прикрылся, Древний обряд наконец-то свершился! Думал испортить, развеять всё прахом. Думал с пути он свернуть меня страхом. Всё, горемычный, не можешь ты боле Быть верховодом над чуждою волей. Больше тебе не играться с людьми. Ты по добру поскорее уйди. Сгинь, пропади да исчезни ты с глаз! Стался ты гостем незваным у нас.
Кряж: Мой верный драккар Хладные волны водою морской К берегу гонит игривый прибой. Мокрые камни землю укрыли, Там, где воров мы всегда хоронили. Верный драккар, мой друг боевой, Сколько сражений прошли мы с тобой. Сколько раз фьорд мы родной покидали, Чтобы отправиться в дальние дали. Много добычи, бывало, на меч Мы добывали сквозь жаркую сечь. Много ты крови испробовал, брат, Но, не сказать, чтоб тому был не рад. Мы с тобой - воины. Я - острым мечом, Ты - своим крепким широким бортом, Бились с врагами. Уж сколько их было! Всех сосчитать жизни мне б не хватило! Доброю славой себя мы покрыли. Хватит её, чтобы нас не забыли. Ну, а теперь, мой друг боевой, Путь нам один остался с тобой. Там, перед нами, где солнце встаёт, Славная рать давно уж нас ждёт. Пусть же нас быстро к ним несёт ветер! Славную гибель без страха мы встретим! Пусть же увидит, Ратей Отец, Как храбрый викинг встречает конец! Пусть же валькирии, Одина девы, Души несут наши прямо на небо! Не посрамим же, мой друг боевой, Песни, что скальды нам пели с тобой! Скоро нас встретит Асгарда чертог! Скоро мы ступим на асов порог!
Рысич: Прибывшим гостям в Белоярье посвящается :)
Кряж: Рысич
Кряж: Дева-Зима Хмурится небо, серые тучи Хоровод свой кружат над головой. Белые крылья снеговой кручи Накинут пушистый повой. Ветры закружатся в танце, Песню протяжно поют. Волк обернётся вдруг агнцем, Вихри его заберут. Стужа укроет деревья Белым своим полотном. Зимнего солнца раденья Явятся прерванным сном. Дочь ледяная холодной рукой Гребень в ладонях сожмёт костяной. Будет ласкать им власа свои белы, Будет петь песню о том, кто был смелым. Песня полётся холодным ручьём, Сном обовьёт, ледяным обручьем Лес, утомлённый без сна. Радуйся, Дева-Зима! Мир засыпает, тобою укрытый, Песней твоей, как росою, умытый. Люба твоя нам краса. Радуйся, Дева-Зима!
Рысич: КРЯЖ, тебе и другим сочинителям :) ПРОГРАММА для подсчета гласных в строке!
Искра: Последний воин мертвой земли Удары сердца твердят мне, что я не убит, Сквозь обожженные веки я вижу рассвет. Я открываю глаза – предо мною стоит Великий Ужас, которому имени нет. Они пришли как лавина, как черный поток, Они нас просто смели и втоптали нас в грязь, Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок, Они разрушили все, они убили всех нас… И можно тихо сползти по горелой стерне, И у реки, срезав лодку, пытаться бежать, И быть единственным выжившим в этой войне, Но я плюю им в лицо, я говорю себе: «Встать!» Я вижу Тень, вижу пепел и мертвый гранит, Я вижу то, что здесь нечего больше беречь, Но я опять поднимаю изрубленный щит, И вырываю из ножен бессмысленный меч. Последний воин мертвой земли… Я знаю то, что со мной в этот день не умрет: Нет ни единой возможности их победить, Но у них нету права увидеть восход, У них вообще нет права на то, чтобы жить! И я трублю в свой расколотый рог боевой, Я поднимаю в атаку погибшую рать, Я кричу им «Вперед!», я кричу им «За мной!» Раз не осталось живых, значит - мертвые встать! Последний воин мертвой земли... С. Калугин.
Сокнхейд: Я поведаю тайну тебе - этот снег не уйдет Не растает весной, не наполнит Оку Все деревни вокруг через месяц умрут А в колодцах под водой поселится Смерть! В ее диких глазах будет смех, а в домах громкий плач Руны ведьмы солгут - шатуном выйдет Мор! Он ощерит пасть, чтобы брюхо набить Да по избам пойдет, серп в ладонях зажав... Псы станут рвать его плоть, он сожрет и собак В стойле взбесится конь и тотчас упадет И в забытых домах будет жить пустота Ветер вырвет замки, когда волки придут... Сварга
Флоки: Внезапно показалось, что в тему. Жил на белом свете, Всё бродил по краю Назло. Ставил всё на ветер, Думали играю, Везло. Запускал по небу сентября Жёлтые листы календаря. Снег сначала тает Опускаясь с неба Как дым. Жалости не знают Командиры снега К своим. И уже всё тише тишина Над тобой стеной стоит зима. Замело, светло, белым-бело, Унесло весло воды стекло, Не пытайся выбраться на лёд Новая весна тебя убьёт. За последним краем Снег беззвучно тает Забудь. Бьёт апрель фонтаном Чтоб тебя обманом Вернуть. В тех краях тебя никто не ждёт, Новая весна тебя убьёт. Замело, светло, белым-бело, Унесло весло воды стекло, Не пытайся выбраться на лёд Новая весна тебя убьёт. Маргулис, видимо
Рысич: Стих нашел на форуме клуба Ульвгард. Восторг - особенно последние четверостишия - это и заставило сюда запостить. Рысич :)! Велеслава » 31 авг 2008, 22:01 Как-то мои размышления о имянаречении, принятом у наших предков (правила которого, кстати, легли в основу посвящения в стаю Ульвгарда) вылились в такой сюжет... Посвящение. В ночном лесу, среди густых ветвей Под взором месяца младого одного, Бежала стая – не зверей – людей Преследуя собрата своего. На севере, в краю лесных племен Живущих по заветам древних дней Такой обычай есть, такой закон, Проверить испытанием детей. И если воином захочет мальчик стать, Исполнив древних пращуров закон То должен прежде парень доказать, Что он достоин – ловок и силен. И вот бежит мальчишка средь берез Прислушиваясь, выбирая путь Не чуя ран, не вытирая слез… Ему бы только до рассвета дотянуть. Уж позади и рукопашный бой, И укрощение строптивого коня Осталась лишь погоня, и нагой Он встанет у священного огня. И с новым именем другим родится вновь Тем, что народ по праву наречет, И здесь докажет он что воинов кровь, Внем, как в его сородичах течет. Но жажда мучит, и уже свернул В низину мальчик, чтоб приникнуть к роднику, Но вдруг насторожился, взгляд метнул На тень, что различил на берегу. Там, где родник, земли покинув плен Шепнул ему тихонько: »Берегись!» Во тьме оврага, меж еловых стен Лежала рысь, израненная рысь. Кто с ней на битву вышел и скольким Пришлось за храбрость жизнью заплатить, Рысь не ответит, только видно им, Все ж удалось в той схватке победить. В ее глазах холодный желтый свет Уже мутнел в предчувствии конца И кровь из ран, воды меняя цвет, С ручьем смешалась на глазах мальца. И страх его сначала обуял, Но видя, что бессилен лютый враг, Он подошел, воды в ладонь набрал, Воды испив, покинул уж овраг. Но тут невольно взгляд его проник В живую грубину звериных глаз, Где жизни тихо замирал родник И боль надеждою сменилась в первый раз. И мальчик вспомнил, как сегодня по утру, Сам бой держал, как зверь, в кольце врагов Как раны врачевал в глухом бору, Прислушиваясь к шороху шагов. Погоню и сейчас услышал он, С тоской, что время не остановить, Уж чувствуя, что будет обречен Он начал раны хищницы лечить. Ведь травница не зря варила сбор, Шепча слова над пламенем костра Никто в селе не помнил до сих пор, Знахарку лучше, чем его сестра. И вот уж кровь на землю не течет, Спасен от смерти зверь, а человек На встречу тем, кто его выследил идет, Чтоб родичей покинуть уж навек. И снова схватка, снова он, как зверь Бросается с рычаньем раз, другой.. Но этот круг – не посвящение теперь, - Кольцо позора. Он теперь – изгой. И вышел старший, разрывая круг И хмуря брови , мальчику сказал: -Покинь наш род, ты нам теперь не друг, Что ты мужчина – ты не доказал. Смогли мы выследить тебя в тени ветвей, А значит, посвящению конец. Теперь без имени броди среди зверей, Ни мать теперь тебя не примет, ни отец. И долго уходящим в след смотрел Ни мальчик, ни мужчина, но изгой. И взгляд его все больше леденел, Звериный взгляд, пропитанный тоской… А после к рыси тихо подошел Чей взор за ним из-за камней следил И рядом сел, дыханье перевел, Со зверем человек заговорил. - Сегодня должен был ребенок умереть, И место воину во мне освободить Чтоб мог врагов своей земли я одолеть. И Имя чтоб свое мне получить. Но, чую, посвященье я прошел, Когда смешал я кровь из наших ран, Когда спасти спасти тебя я предпочел, А не скрывался, страхом обуян. И пусть не дали люди имя мне, Его мне с диким зверем разделить. Я – Рысь, я – зверь, что в солнечном огне Яриле призван преданно служить. И пусть не помнят родичи о том, Что среди них жить доводилось мне, Но стоит ворогу напасть на отчий дом, И Рысья кровь прольется на войне. Вздохнул устало, дав такой обет, Простился в мыслях с племенем навек… Так уходили в золотой рассвет Рысь и мужчина – зверь и человек.
Флоки: Раз пошла такая пьянка. Редьярд Киплинг Дань Дании (980-1016 гг.) Соблазнительно для нации, скорой на руку формации, Прийти с мечом к соседу и сказать: "Вы уже окружены! Вложим мы мечи в ножны, Если вы согласны откуп дать". И это зовется "Дань Дании": Захватчик дает вам понять, Что если получит "Дань Дании", То армия двинется вспять. Соблазнительно для нации обленившейся формации Мошну свою похлопать и сказать: "Мы могли бы и сразиться - только некогда возиться! Мы предпочитаем откуп дать". И это зовется "Дань Дании": Но, право, пора и понять, Что стоит хоть раз дать "Дань Дании" - Захватчик ворвется опять. Отвратительна для нации перспектива оккупации, Но ежели придется выбирать - Откупиться ли деньгами или в бой вступить с врагами, - Будет лучше прямо им сказать: "Отродясь не платили "Дань Дании"! Да и дело совсем не в деньгах! Ведь такой договор - это стыд и позор И для нации гибель и крах!" Перевод С. Степанова
Флоки: А это немного не в тему, но очень нравится... Единственный сын На засов тугой закрыла дверь, в очаг подбросила дров, Потому что увидела блеск когтей и услышала хнычущий зов. Распелся в хижине огонь и озарил потолок, И увидел сон Единственный Сын, едва на полу прилег. Последний пепел упал с головни, и почти потух очаг, И проснулся опять Единственный Сын и тихо крикнул во мрак: "Неужели я женщиной был рожден и знал материнскую грудь? Мне снился ворох мохнатых шкур, на которых я мог отдохнуть. Неужели я женщиной был рожден и ел из отцовской руки? Мне снилось, что защищали меня сверкающие клыки. Неужели я - Единственный Сын и один играл у огня? Мне снились товарищи мои, что больно кусали меня. Неужели я ел ячменный хлеб и водой запивал наяву? Мне снился козленок, ночью глухой зарезанный в хлеву. Мне снились полночные небеса, и в Джунглях полночный крик, И тени, скользящие прочь от меня, и красный их язык. Целый час еще, целый час еще до восхода круглой луны, Но я вижу как днем, как светлым днем, потолок и бревна стены. Далеко, далеко Водопады шумят - там оленей ночной водопой, Но я слышу блеянье оленят, за самкой бегущих тропой. Далеко, далеко Водопады шумят - там зеленой пшеницы поля, Но я слышу: рассветный ветер идет, колосья в полях шевеля. Открой же дверь, я ждать не могу, мне сегодня не спится тут, Узнаю: сородичи ли мои или волки за дверью ждут?" Сняла засов, открыла дверь - вокруг рассветная мгла, И волчица к Сыну вышла из мглы и у ног покорно легла. Перевод М. Гутнера Норманн и сакс Норманн, умирая, напутствовал сына: "В наследство прими Феод, мне дарованный некогда Вильямом - земли с людьми - За доблесть при Гастингсе, полчища саксов повергшую в прах. Земля и народ недурны, но держи их покрепче в руках. Здесь править не просто. Сакс - вовсе не то что учтивый норманн. Возьмется твердить о правах, а глядишь, он то шутит, то пьян. Упрется, как бык под ярмом, и орет про нечестный дележ. Дай время ему отойти, ведь с такого немного возьмешь. Гасконских стрелков, пикардийских копейщиков чаще секи, А саксов не вздумай: взъярятся, взбунтуются эти быки. Повадки у них таковы, что хоть князь, хоть последний бедняк Считает себя королем. Не внушай им, что это не так. Настолько язык их узнай, чтобы каждый постигнуть намек. Толмач не поймет, чего просят, - им часто самим невдомек, Чего они просят, а ты сделай вид, что их просьбу постиг. Знай: даже охота не повод, чтоб бросить, не выслушав, их. Они будут пьянствовать днем и стрелять твоих ланей во тьме, А ты не лови их, не трогай - ни в темном лесу, ни в корчме. Не мучай, не вешай на сучьях и рук у них не отрубай: Ручищи у них в самый раз, чтоб никто не оттяпал твой край. С женой и детьми приходи к ним на свадьбы, поминки, пиры. Епископ их крут - будь с ним крут, а отцы приходские добры. Тверди им о "нас" и о "нашем", когда угрожают враги Поля не топчи, на людей не кричи и смотри им не лги!" Перевод В. Топорова
Рысич: Грумдас, поздравляю! Твои стихи вошли в сборник! Хочу похвастаться: http://rusich.moy.su/forum/21-106-3. Как получу книжки - отпишу с фотками :).
Медвяна: Ой, а меня сегодня муза посетила за чаем. Прошу не судить строго, вот что мне образы Купавы и Медвяны навеяли: Что тебя тешит, Судьба-пересмешница? Что твоей волею правит холодною, Коли одной - ты шьешь нитью шелковою, А для другой - стелешь травы болотные? Ласково гребнем одной гладишь волосы Да заплетаешь рукой материнскою, В светлом, высоком тереме княжеском Ей надеваешь рясны жемчужные. Над головою кружась птицей черною, В земли студёные гонишь нелюбую И обрекая на долю случайную, Простеньких бус ты жалеешь рябиновых. Гордая девица - негой измаяна Ратной дружиной - от бед отгорожена. Ищет приюта сиротка отчаянно… Катится Лето Круга Сварожьего.
Чернава: А мне понравилось! Отлично, Медвяна!
Медвяна: Спасибо)
Медвяна: В.Г. Бенедиктов. "Коса" Венцы блестящие, запястья золотые И вазы чудные уставлены кругом, И всё, что отдали курганы и гробницы - Амфоры пирные и скорбные слезницы, И всё была свежа их редкая краса; Но средь венцов и чаш, в роскошном их собранье, Влекла к себе моё несытое вниманье От женской головы отъятая коса, Достойная любви, восторгов и стенаний, Густая, чёрная, сплетённая в три грани, Из страшной тьмы могил исшедшая на свет И неизмятая под тысячами лет, Меж тем как столько кос и с царственной красою Иссеклось времени нещадною косою. Нетленный блеск венцов меня не изумлял; Не диво было мне, что эти диадимы Прошли ряды веков, все в целости хранимы. В них рдело золото - прельстительный металл! Он время соблазнит, и вечность он подкупит, И та ему удел нетления уступит. Но эта прядь волос... Ужели и она Всевластной прелестью над временем сильна? И вечность жадная на этот дар прекрасной Глядела издали с улыбкой сладострастной? Где ж светлые глаза той дивной головы, С которой волосы остались нам?.. Увы! Глаза... они весь мир, быть может, обольщали, Диктаторов, царей и консулов смущали, Огни кровавых войн вздувая и туша, Глаза, где было всё: свет, жизнь, любовь, душа, Где лик небес сверкал, бессмертье пировало, - О, дайте мне узреть хоть их волшебный след! И тихо высказал осклабленный скелет На жёлтом черепе два страшные провала. (взято отсюда click here)
Флоки: Напоминает вольный пересказ Мопассана.
Медвяна: или наоборот?) а вообще... все труднее сказать что-то новое в искусстве. Все уже сказано, все уже было... а в последнее время вообще лучше б почаще молчали.
Чернава: В. БРЮСОВ СТАРЫЙ ВИКИНГ Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровый Бросал, насмехаясь, колючими брызгами пены. И вал возносился и рушился, белоголовый, И море стучало у ног о гранитные стены. Под ветром уклончивым парус скользил на просторе, К Винландии внук его правил свой бег непреклонный, И с каждым мгновеньем меж ними все ширилось мере, А голос морской разносился, как вопль похоронный. Там, там, за простором воды неисчерпно-обильной, Где Скрелингов остров, вновь грянут губящие битвы, Ему же коснеть безопасно под кровлей могильной Да слушать, как женщины робко лепечут молитвы! О, горе, кто видел, как дети детей уплывают В страну, недоступную больше мечу и победам! Кого и напевы военных рогов не сзывают, Кто должен мириться со славой, уступленной дедам. Хочу навсегда быть желанным и сильным для боя, Чтоб не были тяжки гранитные косные стены, Когда уплывает корабль среди шума и воя И ветер в лицо нам швыряется брызгами пены.
Ксар: красиво, на музыку бы хорошо легло
Чернава: Р.КИПЛИНГ АРФЫ ДАТСКИХ ЖЕНЩИН Не жены радуют вас, а вдовы: Вы бросить дом и очаг готовы, Уйти к Разлучнице в край ледовый. Ей муж прохожего не дороже, Она вам стелет одно и тоже Под бледным солнцем пустое ложе. Прибой вас бьёт, по камням таская, Не руки белые, а морская Трава обнимет, не отпуская. Но стоит зимним кострам потухнуть, Фиордам вскрыться, торосам рухнуть И почкам чахлых берез набухнуть, Как вы пьяны предвкушеньем крови, Забыв и думать об отчем крове, Забросив стойло и хлев коровий; Что вам веселье за мирной чашей! - Оно побоищ для вас не краше: По веслам руки скучают ваши. В ладьях уйдёте вы остроносых, А мы под сводом небес белёсых Вас ждать останемся на утёсах. Нет, вам не жены нужны, а вдовы, Вы бросить дом и очаг готовы, Уйти к Разлучнице в край ледовый.
Флоки: Зачарованный викинг, я шел по земле, Я в душе согласил жизнь потока и скал, Я скрывался во мгле на моем корабле, Ничего не просил, ничего не желал. В ярком солнечном свете — надменный павлин, В час ненастья — внезапно свирепый орел, Я в тревоге пучин встретил остров ундин, Я летучее счастье, блуждая, нашел. Да, я знал, оно жило и пело давно, В дикой буре его сохранилась печать, И смеялось оно, опускаясь на дно, Подымаясь к лазури, смеялось опять. Изумрудным покрыло земные пути, Зажигало лиловым морскую волну… Я не смел подойти и не мог отойти, И не в силах был словом порвать тишину. (c) Гумилёв
Медвяна: Не, ну "Зачарованный викинг" это ж вообще - удар ниже пояса... "Ничего не просил, ничего не желал... И не в силах был словом порвать тишину."
Флоки: Медвяна мы с Чернавой вчера долго спорили, стилистически сюда вписывается "павлин" или нет. Я считаю, что вполне: достаточно частое явление среди коллег по цеху. А она говорит: это был просто выбор рифмы к слову "ундин" (и а качестве варианта дала слово "кретин"). Она, по традиции, за правду: мол, викингам было неоткуда знать павлинов.
Медвяна: Флоки пишет: А она говорит Ох уж эти сказочники!(с) не всякий вас, как я поймет (с) и так далее... Мне ближе все же позиция "Скажите мне, Киса, как художник художнику", поэтому "павлин" - символ... удачный, кстати. хотела еще с Рысичем поспорить в теме картинок, но решила не оффтопить)
Флоки: Ну, женщина имеет право иметь мнение о коллегах своего мужа))
Медвяна: Тем, кто любит колбасу и уважает закон, не стоит видеть, как делается то и другое))) Флоки пишет: Ну, женщина имеет право иметь мнение о коллегах своего мужа)) только в этой связи?
Медвяна: Норвежские фиорды Я - северянин, и фиорды Норвежские - моя мечта, Где мудро, просто, но и гордо Живет Царица Красота. Лилово-ст'альные заливы В подковах озерносных гор; В них зорь полярных переливы, Меж сосен белой розы взор. И синеглазые газели, Чьи игры созерцает лось, Устраивают карусели, Где с серым синее слилось... Там тишина невозмутима, И только гордый орлий клич Ласкает ухо пилигрима, Способного его постичь. И. Северянин
Медвяна: Off:Не совсем тематическое, но так красиво. МУЗА Волнистый сон лунящегося моря, Мистическое око плоской камбалы, Плывет луна, загадочно дозоря Зеленовато-бледный лик сомнамбулы. У старых шхун целует дно медуза, Качель волны баюкает кораблики , Ко мне во фьорд везет на бриге Муза Прозрачно-перламутровые яблоки. В лиловой влаге якорь тонет... Скрип. В испуге колыхнулась пара раковин, Метнулись и застыли стаи рыб, Овин полей зовет и манит в мрак овин. Вот сталью лязгнул бриг о холод скал, И на уступ спустилась Муза облаком. Фиорд вскипел, сердито заплескал И вдруг замолк, смиренным строгим обликом. Она была стройна и высока, Как северянка, бледная и русая, Заткала взор лучистая тоска, Прильнув к груди опаловою бусою. Нет, в Музе нет античной красоты, Но как глаза прекрасны и приветливы! В ее словах - намеки и мечты, Ее движенья девственно кокетливы. Она коснулась ласково чела Устами чуть холодными и строгими И яблоки мне сыпать начала, Вдохновлена созвездьями высокими. К лицу прижав лицо, вся - шорох струй, Запела мне полярную балладу... О Муза, Муза, чаще мне даруй Свою неуловимую руладу. И яблоко за яблоком к устам, К моим устам любовно подносила. По всем полям, по скалам и кустам Задвигалась непознанная сила. Везде заколыхались голоса, И скоре в мощный гимн они окрепли: Запело все - и море, и леса, И даже угольки в костровом пепле. А утром встал, под вдохновенья гром, Певец снегов с обманчивой постели, Запечатлев внимательным пером Виденья грез в изысканной пастели. Октябрь 1909 Северянин Игорь
Медвяна: Северное море "О, да, мы из расы Завоевателей древних, Взносивших над Северным морем Широкий крашеный парус И прыгавших с длинных стругов На плоский берег норманский - В пределы старинных княжеств Пожары вносить и смерть. Уже не одно столетье Вот так мы бродим по миру, Мы бродим и трубим в трубы, Мы бродим и бьем в барабаны: - Не нужны ли крепкие руки, Не нужно ли твердое сердце, И красная кровь не нужна ли Республике иль королю? Эй, мальчик, неси нам Вина поскорее, Малаги, портвейну, А главное - виски! Ну, что там такое: Подводная лодка, Плавучая мина? На это есть моряки! О, да, мы из расы Завоевателей древних, Которым вечно скитаться, Срываться с высоких башен, Тонуть в седых океанах И буйной кровью своею Поить ненасытных пьяниц - Железо, сталь и свинец. Но все-таки песни слагают Поэты на разных наречьях, И западных и восточных; Но все-таки молят монахи В Мадриде и на Афоне, Как свечи горя пред Богом; Но все-таки женщины грезят - О нас, и только о нас." Н. Гумилев
Медвяна: К. БАЛЬМОНТ — У скандинавских скал Дремлют гранитные скалы, викингов приют опустевший, Мрачные сосны одели их твердую темную грудь. Скорбь в небесах разлита, точно грусть о мечте отлетевшей, Ночь без Луны и без звезд бесшумно свершает свой путь. Ластится к берегу море волной шаловливо-беспечной, Сердце невольно томится какою-то странной тоской: Хочется слиться с Природой, прекрасной, гигантской, и вечной, Хочется капелькой быть в безграничной пучине морской.
Медвяна: Это уж совсем не по теме, а все Флоки виноват, припер сюда Гумилева. Вот и меня "несет" Хотя, если Чернава не будет слишком сурова к "Козерогу, Овну и Тельцу", вполне вписывается, даже сакрально звучит :) Ярче золота вспыхнули дни, И бежала Медведица-ночь . Догони ее, князь, догони, Зааркань и к седлу приторочь! Зааркань и к седлу приторочь, А потом в голубом терему Укажи на Медведицу-ночь Богатырскому Псу своему. Мертвой хваткой вцепляется Пес, Он отважен, силен и хитер, Он звериную злобу донес К медведям с незапамятных пор. Никуда ей тогда не спастись, И издохнет она наконец, Чтобы в небе спокойно паслись Козерог, и Овен, и Телец. 1910 Н. Гумилев
Медвяна: Поцелуй Магуры сладкий, Он, уносит в Ирий — сад… Тот момент до боли краткий - Ратоборцу лучший клад… Поцелуй Магуры кроткий, Он, знаком Богатырям, Ратный путь, чей был недолгим, Что разнёсся по краям. Поцелуй Магуры мягкий И земля уже как пух; Силы воина иссякли, Несгибаем только дух! Поцелуй Магуры чуткий Ловит каждое дыханье… Здесь родятся незабудки, С ними бранное преданье… Поцелуй Магуры стойкий Воин в памяти хранит… Её голос славит звонкий: «В Ирий путь тебе открыт!» найдено в сети
Милена: *** Как распустит косы Сварожья дочь, Вглядится в небо да птичий клин. - Мне одной на этой земле невмочь. И крылатые вторят: "Летим, летим!" Ой распустит косы, ой раскинет руки. Доверяясь слепо, ветру да себе. - Вы шальные грозы, верные подруги. Не бывать покою да в моей судьбе. Как смеётся громко и кричится тихо, Как танцует дико пламень на свече, И сердечко девичье часто будит лихо. Но уснуть боится, на чужом плече. Волосы по ветру, руки будто крылья, Впереди дороги - тысяча и вечность. Хоженно немало, не вдохнуть от пыли, Многих там сгубила долгая беспечность. Впереди дороги, девка ж босонога И глядится сверху батюшка Сварог. Ой отрежет косы, дура-недотрога. Все людей ученья дочери не в прок. Ой отрежет косы да опустит руки, Да сгорит невольно пламенем свечи. И пойдёт по миру видя мира муки - Ведь уже не больно, дочка, не кричи. 25.06.2012. Графомания тяжёлая болезнь, друзья, да.
Никифор Проксимат: Так...это конечно полный оффтоп...но сердце ромея дрогнуло...
Милена: Благодарствуй, воин. Радостно душе, коли понравилась побасенка моя. Обогрел сердце девичье.
Медвяна: "Русь" Ты и во сне необычайна. Твоей одежды не коснусь. Дремлю — и за дремотой тайна, И в тайне — ты почиешь, Русь. Русь, опоясана реками И дебрями окружена, С болотами и журавлями, И с мутным взором колдуна, Где разноликие народы Из края в край, из дола в дол Ведут ночные хороводы Под заревом горящих сел. Где ведуны с ворожеями Чаруют злаки на полях И ведьмы тешатся с чертями В дорожных снеговых столбах. Где буйно заметает вьюга До крыши — утлое жилье, И девушка на злого друга Под снегом точит лезвее. Где все пути и все распутья Живой клюкой измождены, И вихрь, свистящий в голых прутьях, Поет преданья старины... Так — я узнал в моей дремоте Страны родимой нищету, И в лоскутах ее лохмотий Души скрываю наготу. Тропу печальную, ночную Я до погоста протоптал, И там, на кладбище ночуя, Подолгу песни распевал. И сам не понял, не измерил, Кому я песни посвятил, В какого бога страстно верил, Какую девушку любил. Живую душу укачала, Русь, на своих просторах ты, И вот — она не запятнала Первоначальной чистоты. Дремлю — и за дремотой тайна, И в тайне почивает Русь. Она и в снах необычайна, Ее одежды не коснусь. Блок А.А.
Искра: То не звон стоит, не огонь горит - Ворожба моя в танце кружится, В нить сплетается, в узлы вяжется, Крепко-накрепко судьбы сходятся. За хрустальный смех под Луной-сестрой Кличут ведьмою да бесстыжею, За глаза мои - серых туч свинец, Да за косы, ввек не плетеные. Бабы шепчутся по завалинкам: "Колдовством берет девка ярая..." Мужики окрест чрез плечо плюют, А пройду - вослед все оглянутся. Что ты смотришь так, словно по сердцу Я пришлась тебе, незнакомый друг? Не боясь молвы, берешь за руку, Среди бела дня в дом к себе ведешь. Знать тому и быть - стану гостьей я, В доме гостьею, в сердце - радостью, В сердце радостью, телу - пламенем, Ну а снам твоим - негой-памятью. Мне с рассветом в путь, княже мой, прости! Босиком бежать травой-росами, Птицей певчей петь Солнцу-батюшке, За любовь твою небу кланяться! Не допросишься, не докличешься, В чистом полюшке не угонишься. Просто жди меня - я вернусь к тебе, Принесу воды живой с мертвою. Не ходи за мной через темный лес, Через темный лес, через долгий лог, По болотам да по овражинам, Да по тропам - сплошь кочевряжинам. Где дорога та - мне лишь ведомо, Морок-след читать по земле сырой, Лишь моим глазам, взору-пламени, Покорится Явь да расступится. И откроется место тайное, С глаз людских мирских тенью скрытое. Место тайное - камень Алатырь, Из под камня бьют родники-ключи. Повернусь лицом я на Славь-рассвет За живой водой с ключа первого, Цвета светлонебесной просини - Будет милому оберег на век. Камень посолонь обойду кругом, На закатную встану сторону, Воду мёртвую в роднике возьму, Что истоком из Пекла самого. До самой земли камню поклонюсь И в обратный путь, к Свету Белому, Тропку-ленточку в клубок сматывать, А следы туманом развеются. После полной луны, милый, жди меня. Нежным шёпотом, лёгким облачком Я скользну в твой дом, жданной радостью. Одарю тебя тёплой ласкою. Княже любый мой, ветер ласковый, Мне хранить тебя век пока дышу, Водой мёртвою изводить беду, А живой водой питать силушку. Мне любовь твоя - дом и оберег. Так и быть вовек, Так и быть вовек, Так и быть вовек. Мигия Ночи
Кукушка: Ладно, обновим тему. Вместо пролога, такскать. Эльга, Эльга! - звучало над полями, Где ломали друг другу крестцы С голубыми, свирепыми глазами И жилистыми руками молодцы. Ольга, Ольга! - вопили древляне С волосами желтыми, как мед Выцарапывая в раскаленной бане Окровавленными ногтями ход. И за дальними морями чужими Не уставала звенеть, То же звонкое вызванивая имя, Варяжская сталь в византийскую медь. Все забыл я, что помнил ране, Христианские имена, И твое лишь имя, Ольга, для моей гортани Слаще самого старого вина. Год за годом все неизбежней Запевают в крови века, Опьянен я тяжестью прежней Скандинавского костяка. Древних ратей воин отсталый, К этой жизни затая вражду, Сумасшедших сводов Валгаллы, Славных битв и пиров я жду. Виже череп с брагой хмельною, Бычьи розовые хребты, И валькирией надо мною, Ольга, Ольга, кружишь ты. Гумилев Н (1920)
Медвяна: Подарок от Чернавы А.К.Толстой. Песня о походе Владимира на Корсунь (1869) Часть первая 1 «Добро, - сказал князь, когда выслушал он Улики царьградского мниха, - Тобою, отец, я теперь убежден, Виновен, что мужем был стольких я жен, Что жил и беспутно и лихо. 2 Что богом мне был то Перун, то Велес, Что силою взял я Рогнеду, Досель надо мною, знать, тешился бес, Но мрак ты рассеял, и я в Херсонес Креститься, в раскаянье, еду!» 3 Царьградский философ и мних тому рад, Что хочет Владимир креститься; «Смотри ж, - говорит, - для небесных наград, Чтоб в райский, по смерти, войти вертоград, Ты должен душою смириться!» 4 «Смирюсь, - говорит ему князь, - я готов - Но только смирюсь без урону! Спустить в Черторой десять сотен стругов; Коль выкуп добуду с корсунских купцов, Я города пальцем не трону!» 5 Готовы струги, паруса подняты, Плывут к Херсонесу варяги, Поморье, где южные рдеют цветы, Червленые вскоре покрыли щиты И с русскими вранами стяги. 6 И князь повещает корсунцам: «Я здесь! Сдавайтесь, прошу вас смиренно, Не то, не взыщите, собью вашу спесь И город по камням размыкаю весь - Креститься хочу непременно!» 7 Увидели греки в заливе суда, У стен уж дружина толпится, Пошли толковать и туда и сюда: «Настала, как есть, христианам беда, Приехал Владимир креститься! 8 И прений-то с нами не станет держать, В риторике он ни бельмеса, А просто обложит нас русская рать И будет, пожалуй, три года стоять Да грабить края Херсонеса!» 9 И в мудрости тотчас решает сенат, Чтоб русским отверзлись ворота; Владимир приему радушному рад, Вступает с дружиной в испуганный град И молвит сенату: «Ну, то-то!» 10 И шлет в Византию послов ко двору: «Цари Константин да Василий! Смиренно я сватаю вашу сестру, Не то вас обоих дружиной припру, Так вступим в родство без насилий!» 11 И вот императоры держат совет, Толкуют в палате престольной; Им плохо пришлося, им выбора нет - Владимиру шлют поскорее ответ: «Мы очень тобою довольны! 12 Крестися и к нам приезжай в добрый час, Тебя повенчаем мы с Анной!» Но он к императорам: «Вот тебе раз! Вы шутите, что ли? Такая от вас Мне отповедь кажется странна! 13 К вам ехать отсюда какая мне стать? Чего не видал я в Царьграде? Царевну намерен я здесь ожидать - Не то приведу я вам целую рать, Коль видеть меня вы так рады!» 14 Что делать с Владимиром: вынь да положь! Креститься хочу да жениться! Не лезть же царям, в самом деле, на нож? Пожали плечами и молвят: «Ну что ж? Приходится ехать, сестрица!» 15 Корабль для нее снаряжают скорей, Узорные ладят ветрила, Со причтом на палубе ждет архирей, Сверкает на солнце парча стихарей, Звенят и дымятся кадила. 16 В печали великой по всходне крутой Царевна взошла молодая, Прислужницы деву накрыли фатой - И волны запенил корабль золотой, Босфора лазурь рассекая. 17 Увидел Владимир вдали паруса И хмурые брови раздвинул, Почуялась сердцу невесты краса, Он гребнем свои расчесал волоса И корзно княжое накинул. 18 На пристань он сходит царевну встречать, И лик его светел и весел, За ним вся корсунская следует знать, И руку спешит он царевне подать, И в пояс поклон ей отвесил. 19 И шествуют рядом друг с другом они, В одеждах блестящих и длинных, Каменья оплечий горят как огни, Идут под навесом шелковым, в тени, К собору, вдоль улиц старинных. 20 И молвит, там голову князь преклоня: «Клянуся я в вашем синклите Дружить Византии от этого дня! Крестите ж, отцы-иереи, меня, Да, чур, по уставу крестите!» 21 Свершился в соборе крещенья обряд, Свершился обряд обвенчанья, Идет со княгиней Владимир назад, Вдоль улиц старинных, до светлых палат, Кругом их толпы ликованье. 22 Сидят за честным они рядом столом, И вот, когда звон отзвонили, Владимир взял чашу с хиосским вином: «Хочу, чтоб меня поминали добром Шурья Константин да Василий: 23 То правда ль, я слышал, замкнули Босфор Дружины какого-то Фоки?» «Воистину правда!»- ответствует двор. «Но кто ж этот Фока?»- «Мятежник и вор!» «Отделать его на все боки!» 24 Отделали русские Фоку как раз; Цари Константин и Василий По целой империи пишут приказ: «Владимир-де нас от погибели спас - Его чтоб все люди честили!» 25 И князь говорит: «Я построю вам храм На память, что здесь я крестился, А город Корсунь возвращаю я вам И выкуп обратно всецело отдам - Зане я душою смирился!» 26 Застольный гремит, заливаяся, хор, Шипучие пенятся вина, Веселием блещет Владимира взор, И строить готовится новый собор Крещеная с князем дружина. 27 Привозится яшма водой и гужом, И мрамор привозится белый, И быстро господень возносится дом, И ярко на поле горят золотом Иконы мусийского дела. 28 И взапуски князя синклит и сенат, И сколько там греков ни сталось, Всю зиму пирами честят да честят, Но молвит Владимир: «Пора мне назад, По Киеве мне встосковалoсь! 29 Вы, отроки-други, спускайте ладьи, Трубите дружине к отбою! Кленовые весла берите свои - Уж в Киеве, чаю, поют соловьи И в рощах запахло весною! 30 Весна, мне неведомых полная сил, И в сердце моем зеленеет! Что нудою я и насильем добыл, Чем сам овладеть я оружием мнил, То мною всесильно владеет! 31 Спускайте ж ладьи, бо и ночью и днем Я гласу немолчному внемлю: Велит он в краю нам не мешкать чужом, Да свет, озаряющий нас, мы внесем Торжественно в русскую землю! Часть вторая 1 По лону днепровских сияющих вод, Где, празднуя жизни отраду, Весной все гремит, и цветет, и поет, Владимир с дружиной обратно плывет Ко стольному Киеву-граду. 2 Все звонкое птаство летает кругом, Ликуючи в тысячу глоток, А князь многодумным поникнул челом, Свершился в могучей душе перелом - И взор его мирен и кроток. 3 Забыла княгиня и слезы и страх; Одеждой алмазной блистая, Глядит она с юным весельем в очах, Как много пестреет цветов в камышах, Как плещется лебедей стая. 4 Как рощи навстречу несутся ладьям, Как берег проносится мимо, И, лик наклоняя к зеркальным водам, Глядит, как ее отражается там Из камней цветных диадима. 5 Великое слово корсунцам храня, Князь не взля с них денег повинных, Но город поднес ему, в честь того дня, Из бронзы коринфской четыре коня И статуй немало старинных. 6 И кони, и белые статуи тут, Над поездом выся громаду, Стоймя на ладьях, неподвижны, плывут, И волны Днепра их, дивуясь, несут Ко стольному Киеву-граду. 7 Плывет и священства и дьяконства хор С ладьею Владимира рядом; Для Киева синий покинув Босфор, Они оглашают днепровский простор Уставным демественным ладом. 8 Когда ж умолкает священный канон, Запев зачинают дружины, И с разных кругом раздаются сторон Заветные песни минувших времен И дней богатырских былины. 9 Так вверх по Днепру, по широкой реке, Плывут их ладей вереницы, И вот перед ними, по левой руке, Все выше и выше растет вдалеке Град Киев с горой Щековицей. 10 Владимир с княжого седалища встал, Прервалось весельщиков пенье, И миг тишины и молчанья настал - И князю, в сознании новых начал, Открылося новое зренье: 11 Как сон, вся минувшая жизнь пронеслась, Почуялась правда господня, И брызнули слезы впервые из глаз, И мнится Владимиру: в первый он раз Свой город увидел сегодня. 12 Народ, издалека их поезд узнав, Столпился на берег - и много, Скитавшихся робко без крова и прав, Пришло христиан из пещер и дубрав, И славят спасителя бога. 13 И пал на дружину Владимира взор: «Вам, други, доселе со мною Стяжали победы лишь меч да топор, Но время настало, и мы с этих пор Сильны еще силой иною! 14 Что смутно в душе мне сказалось моей, То ясно вы ныне познайте: Дни правды дороже воинственных дней! Гребите же, други, гребите сильней, На весла дружней налегайте!» 15 Вскипела, под полозом пенясь, вода, Отхлынув, о берег забила, Стянулася быстро ладей череда, Передние в пристань вбежали суда, И с шумом упали ветрила. 16 И на берег вышел, душой возрожден, Владимир для новой державы, И в Русь милосердия внес он закон - - Дела стародавних, далеких времен, Преданья невянущей славы!
Медвяна: Слово о полку Игореве В переложении Н.А.Заболоцкого ВСТУПЛЕНИЕ Не пора ль нам, братия, начать О походе Игоревом слово, Чтоб старинной речью рассказать Про деянья князя удалого? А воспеть нам, братия, его – В похвалу трудам его и ранам – По былинам времени сего, Не гоняясь мыслью за Бояном.2 Тот Боян, исполнен дивных сил, Приступая к вещему напеву, Серым волком3 по полю кружил, Как орел под облаком парил, Растекался мыслию по древу.4 Жил он в громе дедовских побед, Знал немало подвигов и схваток, И на стадо лебедей чуть свет Выпускал он соколов десяток. И, встречая в воздухе врага, Начинали соколы расправу, И взлетала лебедь в облака, И трубила славу Ярославу.5 Пела древний киевский престол, Поединок славила старинный, Где Мстислав Редедю6 заколол Перед всей касожскою дружиной, И Роману Красному7 хвалу Пела лебедь, падая во мглу. Но не десять соколов пускал Наш Боян, но, вспомнив дни былые, Вещие персты он подымал И на струны возлагал живые,8 – Вздрагивали струны, трепетали, Сами князям славу рокотали. Мы же по иному замышленью Эту повесть о године бед Со времен Владимира княженья Доведем до Игоревых лет9 И прославим Игоря, который, Напрягая разум, полный сил, Мужество избрал себе опорой, Ратным духом сердце поострил И повел полки родного края, Половецким землям угрожая. О Боян, старинный соловей! Приступая к вещему напеву, Если б ты о битвах наших дней Пел, скача по мысленному древу; Если б ты, взлетев под облака, Нашу славу с дедовскою славой Сочетал на долгие века, Чтоб прославить сына Святослава; Если б ты Траяновой тропой Средь полей помчался и курганов, – Так бы ныне был воспет тобой Игорь-князь, могучий внук Траянов: "То не буря соколов несет За поля широкие и долы, То не стаи галочьи летят К Дону на великие просторы!" Или так воспеть тебе, Боян, Внук Велесов, наш военный стан: "За Сулою кони ржут, Слава в Киеве звенит, В Новеграде трубы громкие трубят, Во Путивле стяги бранные стоят!" ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1 Игорь-князь с могучею дружиной Мила брата Всеволода ждет. Молвит буй-тур Всеволод: "Единый Ты мне брат, мой Игорь, и оплот! Дети Святослава мы с тобою, Так седлай же борзых коней, брат! А мои давно готовы к бою, Возле Курска под седлом стоят". 2 А куряне славные – Витязи исправные: Родились под трубами, Росли под шеломами, Выросли как воины, С конца копья вскормлены. Все пути им ведомы, Все яруги знаемы, Луки их натянуты, Колчаны отворены, Сабли их наточены, Шеломы позолочены. Сами скачут по полю волками И, всегда готовые к борьбе, Добывают острыми мечами Князю – славы, почестей –себе! 3 Но, взглянув на солнце в этот день, Подивился Игорь на светило: Середь бела дня ночная тень Ополченья русские покрыла. И, не зная, что сулит судьбина, Князь промолвил: "Братья и дружина! Лучше быть убиту от мечей, Чем от рук поганых полонену! Сядем, братья, на лихих коней Да посмотрим синего мы Дону!" Вспала князю эта мысль на ум – Искусить неведомого края, И сказал он, полон ратных дум, Знаменьем небес пренебрегая: "Копие хочу я преломить В половецком поле незнакомом, С вами, братья, голову сложить Либо Дону зачерпнуть шеломом!" 4 Игорь-князь во злат стремень вступает, В чистое он поле выезжает. Солнце тьмою путь ему закрыло, Ночь грозою птиц перебудила, Свист зверей несется, полон гнева, Кличет Див над ним с вершины древа, Кличет Див, как половец в дозоре, За Сулу, на Сурож, на Поморье, Корсуню и всей округе ханской, И тебе, болван Тмутороканский! 5 И бегут, заслышав о набеге, Половцы сквозь степи и яруги, И скрипят их старые телеги, Голосят, как лебеди в испуге. Игорь к Дону движется с полками, А беда несется вслед за ним: Птицы, поднимаясь над дубами, Реют с криком жалобным своим, По оврагам волки завывают, Крик орлов доносится из мглы – Знать, на кости русские скликают Зверя кровожадные орлы; На щиты червленые лисица Дико брешет в сумраке ночном... О Русская земля! Ты уже за холмом. 6 Долго длится ночь. Но засветился Утренними зорями восток. Уж туман над полем заклубился, Говор галок в роще пробудился, Соловьиный щекот приумолк. Русичи, сомкнув щиты рядами, К славной изготовились борьбе, Добывая острыми мечами Князю – славы, почестей – себе. 7 На рассвете, в пятницу, в туманах, Стрелами по полю полетев, Смяло войско половцев поганых И умчало половецких дев. Захватили золота без счета, Груду аксамитов и шелков, Вымостили топкие болота Епанчами красными врагов. А червленый стяг с хоругвью белой, Чёлку и копье из серебра Взял в награду Святославич смелый, Не желая прочего добра. 8 Выбрав в поле место для ночлега И нуждаясь в отдыхе давно, Спит гнездо бесстрашное Олега, – Далеко подвинулось оно! Залетело, храброе, далече, И никто ему не господин: Будь то сокол, будь то гордый кречет, Будь то черный ворон – половчин. А в степи, с ордой своею дикой Серым волком рыская чуть свет, Старый Гзак на Дон бежит великий, И Кончак спешит ему вослед. 9 Ночь прошла, и кровяные зори Возвещают бедствие с утра. Туча надвигается от моря На четыре княжеских шатра. Чтоб четыре солнца не сверкали, Освещая Игореву рать, Быть сегодня грому на Каяле, Лить дождю и стрелами хлестать! Уж трепещут синие зарницы, Вспыхивают молнии кругом. Вот где копьям русским преломиться, Вот где саблям острым притупиться, Загремев о вражеский шелом! О Русская земля! Ты уже за холмом. 10 Вот Стрибожьи вылетели внуки – Зашумели ветры у реки, И взметнули вражеские луки Тучу стрел на русские полки. Стоном стонет мать-земля сырая, Мутно реки быстрые текут, Пыль несется, поле покрывая, Стяги плещут: половцы идут! С Дона, с моря, с криками и с воем Валит враг, но, полон ратных сил, Русский стан сомкнулся перед боем – Щит к щиту – и степь загородил. 11 Славный яр-тур Всеволод! С полками В обороне крепко ты стоишь, Прыщешь стрелы, острыми клинками О шеломы ратные гремишь. Где ты ни проскачешь, тур, шеломом Золотым посвечивая, там Шишаки земель аварских с громом Падают, разбиты пополам. И слетают головы с поганых, Саблями порублены в бою, И тебе ли, тур, скорбеть о ранах, Если жизнь не ценишь ты свою! Если ты на ратном этом поле Позабыл о славе прежних дней, О златом черниговском престоле, О желанной Глебовне своей! 12 Были, братья, времена Траяна, Миновали Ярослава годы, Позабылись правнуками рано Грозные Олеговы походы. Тот Олег мечом ковал крамолу, Пробираясь к отчему престолу, Сеял стрелы и, готовясь к брани, В злат стремень вступал в Тмуторокани. В злат стремень вступал, готовясь к сече, Звон тот слушал Всеволод далече, А Владимир за своей стеною Уши затыкал перед бедою. 13 А Борису, сыну Вячеслава, Зелен саван у Канина брега Присудила воинская слава За обиду храброго Олега. На такой же горестной Каяле, Протянув носилки между вьюков, Святополк отца увез в печали, На конях угорских убаюкав. Прозван Гориславичем в народе, Князь Олег пришел на Русь как ворог, Внук Даждьбога бедствовал в походе, Век людской в крамолах стал недолог. И не стало жизни нам богатой, Редко в поле выходил оратай, Вороны над пашнями кружились, На убитых с криками садились, Да слетались галки на беседу, Собираясь стаями к обеду... Много битв в те годы отзвучало, Но такой, как эта, не бывало. 14 Уж с утра до вечера и снова – С вечера до самого утра – Бьется войско князя удалого, И растет кровавых тел гора. День и ночь над полем незнакомым Стрелы половецкие свистят, Сабли ударяют по шеломам, Копья харалужные трещат. Мертвыми усеяно костями, Далеко от крови почернев, Задымилось поле под ногами, И взошел великими скорбями На Руси кровавый тот посев. 15 Что там шумит, Что там звенит Далеко во мгле, перед зарею? Игорь, весь израненный, спешит Беглецов вернуть обратно к бою. Не удержишь вражескую рать! Жалко брата Игорю терять. Бились день, рубились день, другой, В третий день к полудню стяги пали, И расстался с братом брат родной На реке кровавой на Каяле. Недостало русичам вина, Славный пир дружины завершили – Напоили сватов допьяна, Да и сами головы сложили. Степь поникла, жалости полна, И деревья ветви приклонили. 16 И настала тяжкая година: Поглотила русичей чужбина, Поднялась Обида от курганов И вступила девой в край Траянов. Крыльями лебяжьими всплеснула, Дон и море оглашая криком, Времена довольства пошатнула, Возвестив о бедствии великом. А князья дружин не собирают, Не идут войной на супостата, Малое великим называют И куют крамолу брат на брата. А враги на Русь несутся тучей, И повсюду бедствие и горе. Далеко ты, сокол наш могучий, Птиц бия, ушел за сине море! 17 Не воскреснуть Игоря дружине, Не подняться после грозной сечи! И явилась Карна и в кручине Смертный вопль исторгла, и далече Заметалась Желя по дорогам, Потрясая искрометным рогом. И от края, братья, и до края Пали жены русские, рыдая: "Уж не видеть милых лад нам боле! Кто разбудит их на ратном поле? Их теперь нам мыслию не смыслить, Их теперь нам думою не сдумать, И не жить нам в тереме богатом, Не звенеть нам серебром и златом!" 18 Стонет, братья, Киев над горою, Тяжела Чернигову напасть, И печаль обильною рекою По селеньям русским разлилась. И нависли половцы над нами, Дань берут по белке со двора, И растет крамола меж князьями, И не видно от князей добра. 19 Игорь-князь и Всеволод отважный – Святослава храбрые сыны – Вот ведь кто с дружиною бесстрашной Разбудил поганых для войны! А давно ли, мощною рукою За обиды наши покарав, Это зло великою грозою Усыпил отец их Святослав! Был он грозен в Киеве с врагами И поганых ратей не щадил – Устрашил их сильными полками, Порубил булатными мечами И на Степь ногою наступил. Потоптал холмы он и яруги, Возмутил теченье быстрых рек, Иссушил болотные округи, Степь до Лукоморья пересек. А того поганого Кобяка Из железных вражеских рядов Вихрем вырвал – и упал, собака, В Киеве, у княжьих теремов. 20 Венецейцы, греки и морава Что ни день о русичах поют, Величают князя Святослава, Игоря отважного клянут. И смеется гость земли немецкой, Что, когда не стало больше сил, Игорь-князь в Каяле половецкой Русские богатства утопил. И бежит молва про удалого, Будто он, на Русь накликав зло, Из седла, несчастный, золотого Пересел в кощеево седло... Приумолкли города, и снова На Руси веселье полегло. ЧАСТЬ ВТОРАЯ 1 В Киеве далеком, на горах, Смутный сон приснился Святославу, И объял его великий страх, И собрал бояр он по уставу. "С вечера до нынешнего дня, – Молвил князь, поникнув головою, – На кровати тисовой меня Покрывали черной пеленою. Черпали мне синее вино, Горькое отравленное зелье, Сыпали жемчуг на полотно Из колчанов вражьего изделья. Златоверхий терем мой стоял Без конька, и, предвещая горе, Вражий ворон в Плесенске кричал И летел, шумя, на сине море". 2 И бояре князю отвечали: "Смутен ум твой, княже, от печали. Не твои ль два сокола, два чада Поднялись над полем незнакомым – Поискать Тмуторокани-града Либо Дону зачерпнуть шеломом? Да напрасны были их усилья. Посмеявшись на твои седины, Подрубили половцы им крылья, А самих опутали в путины". 3 В третий день окончилась борьба На реке кровавой на Каяле, И погасли в небе два столба, Два светила в сумраке пропали. Вместе с ними, за море упав, Два прекрасных месяца затмились – Молодой Олег и Святослав В темноту ночную погрузились. И закрылось небо, и погас Белый свет над Русскою землею, И, как барсы лютые, на нас Кинулись поганые с войною. И воздвиглась на Хвалу Хула, И на волю вырвалось Насилье, Прянул Див на землю, и была Ночь кругом и горя изобилье. 4 Девы готские у края Моря синего живут. Русским золотом играя, Время Бусово поют. Месть лелеют Шаруканью, Нет конца их ликованью... Нас же, братия-дружина, Только беды стерегут. 5 И тогда великий Святослав Изронил свое златое слово, Со слезами смешано, сказав: "О сыны, не ждал я зла такого! Загубили юность вы свою, На врага не вовремя напали, Не с великой честию в бою Вражью кровь на землю проливали. Ваше сердце в кованой броне Закалилось в буйстве самочинном. Что ж вы, дети, натворили мне И моим серебряным сединам? Где мой брат, мой грозный Ярослав, Где его черниговские слуги, Где татраны, жители дубрав, Топчаки, ольберы и ревуги? А ведь было время – без щитов, Выхватив ножи из голенища, Шли они на полчища врагов, Чтоб отмстить за наши пепелища. Вот где славы прадедовской гром! Вы ж решили бить наудалую: "Нашу славу силой мы возьмем, А за ней поделим и былую". Диво ль старцу, мне, помолодеть? Старый сокол, хоть и слаб он с виду, Высоко заставит птиц лететь, Никому не даст гнезда в обиду. Да князья помочь мне не хотят, Мало толку в силе молодецкой. Время, что ли, двинулось назад? Ведь под самым Римовом кричат Русичи под саблей половецкой! И Владимир в ранах, чуть живой, – Горе князю в сече боевой!" 6 Князь великий Всеволод! Доколе Муки нам великие терпеть? Не тебе ль на суздальском престоле О престоле отчем порадеть? Ты и Волгу веслами расплещешь, Ты шеломом вычерпаешь Дон, Из живых ты луков стрелы мечешь, Сыновьями Глеба окружен. Если б ты привел на помощь рати, Чтоб врага не выпустить из рук, – Продавали б девок по ногате, А рабов – по резани на круг. 7 Вы, князья буй Рюрик и Давид! Смолкли ваши воинские громы. А не ваши ль плавали в крови Золотом покрытые шеломы? И не ваши ль храбрые полки Рыкают, как туры, умирая От каленой сабли, от руки Ратника неведомого края? Встаньте, государи, в злат стремень За обиду в этот черный день, За Русскую землю, За Игоревы раны – Удалого сына Святославича! 8 Ярослав, князь галицкий! Твой град Высоко стоит под облаками. Оседлал вершины ты Карпат И подпер железными полками. На своем престоле золотом Восемь дел ты, князь, решаешь разом, И народ зовет тебя кругом Осмомыслом – за великий разум. Дверь Дуная заперев на ключ, Королю дорогу заступая, Бремена ты мечешь выше туч, Суд вершишь до самого Дуная. Власть твоя по землям потекла, В киевские входишь ты пределы, И в салтанов с отчего стола Ты пускаешь княжеские стрелы. Так стреляй в Кончака, государь, С дальних гор на ворога ударь – За Русскую землю, За Игоревы раны – Удалого сына Святославича! 9 Вы, князья Мстислав и буй Роман! Мчит ваш ум на подвиг мысль живая. И несетесь вы на вражий стан, Соколом ширяясь сквозь туман, Птицу в буйстве одолеть желая. Вся в железе княжеская грудь, Золотом шелом латинский блещет, И повсюду, где лежит ваш путь, Вся земля от тяжести трепещет. Хинову вы били и литву; Деремела, половцы, ятвяги, Бросив копья, пали на траву И склонили буйную главу Под мечи булатные и стяги. 10 Но уж прежней славы больше с нами нет. Уж не светит Игорю солнца ясный свет. Не ко благу дерево листья уронило: Поганое войско грады поделило. По Суле, по Роси счету нет врагу. Не воскреснуть Игореву храброму полку! Дон зовет нас, княже, кличет нас с тобой! Ольговичи храбрые одни вступили в бой. 11 Князь Ингварь, князь Всеволод! И вас Мы зовем для дальнего похода, Трое ведь Мстиславичей у нас, Шестокрыльцев княжеского рода! Не в бою ли вы себе честном Города и волости достали? Где же ваш отеческий шелом, Верный щит, копье из ляшской стали? Чтоб ворота Полю запереть, Вашим стрелам время зазвенеть За Русскую землю, За Игоревы раны – Удалого сына Святославича! 12 Уж не течет серебряной струею К Переяславлю-городу Сула. Уже Двина за полоцкой стеною Под клик поганых в топи утекла. Но Изяслав, Васильков сын, мечами В литовские шеломы позвонил, Один с своими храбрыми полками Всеславу-деду славы прирубил. А сам, прирублен саблею каленой, В чужом краю, среди кровавых трав, Кипучей кровью в битве обагренный, Упал на щит червленый, простонав: "Твою дружину, княже, приодели Лишь птичьи крылья у степных дорог, И полизали кровь на юном теле Лесные звери, выйдя из берлог". И в смертный час на помощь храбру мужу Никто из братьев в бой не поспешил. Один в степи свою жемчужну душу Из храброго он тела изронил. Через златое, братья, ожерелье Ушла она, покинув свой приют. Печальны песни, замерло веселье, Лишь трубы городенские поют... 13 Ярослав и правнуки Всеслава! Преклоните стяги! Бросьте меч! Вы из древней выскочили славы, Коль решили честью пренебречь. Это вы раздорами и смутой К нам на Русь поганых завели, И с тех пор житья нам нет от лютой Половецкой проклятой земли! 14 Шел седьмой по счету век Траянов. Князь могучий полоцкий Всеслав Кинул жребий, в будущее глянув, О своей любимой загадав. Замышляя новую крамолу, Он опору в Киеве нашел И примчался к древнему престолу, И копьем ударил о престол. Но не дрогнул старый княжий терем, И Всеслав, повиснув в синей мгле, Выскочил из Белгорода зверем – Не жилец на Киевской земле. И, звеня секирами на славу, Двери новгородские открыл, И расшиб он славу Ярославу, И с Дудуток через лес-дубраву До Немиги волком проскочил. А на речке, братья, на Немиге Княжью честь в обиду не дают – День и ночь снопы кладут на риге, Не снопы, а головы кладут. Не цепом – мечом своим булатным В том краю молотит земледел, И кладет он жизнь на поле ратном, Веет душу из кровавых тел. Берега Немиги той проклятой Почернели от кровавых трав: Не добром засеял их оратай, Но костями русскими – Всеслав. 15 Тот Всеслав людей судом судил, Города Всеслав князьям делил, Сам всю ночь, как зверь, блуждал в тумане, Вечер – в Киеве, до зорь – в Тмуторокани, Словно волк, напав на верный путь, Мог он Хорсу бег пересягнуть. 16 У Софии в Полоцке, бывало, Позвонят к заутрене, а он В Киеве, едва заря настала, Колокольный слышит перезвон. И хотя в его могучем теле Обитала вещая душа, Всё ж страданья князя одолели, И погиб он, местию дыша. Так свершил он путь свой небывалый. И сказал Боян ему тогда: "Князь Всеслав! Ни мудрый, ни удалый Не минуют божьего суда". 17 О, стонать тебе, земля родная, Прежние годины вспоминая И князей давно минувших лет! Старого Владимира уж нет. Был он храбр, и никакая сила К Киеву б его не пригвоздила. Кто же стяги древние хранит? Эти – Рюрик носит, те – Давид, Но не вместе их знамена плещут, Врозь поют их копия и блещут. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 1 Над широким берегом Дуная, Над великой Галицкой землей Плачет, из Путивля долетая, Голос Ярославны молодой: Обернусь я, бедная, кукушкой, По Дунаю-речке полечу И рукав с бобровою опушкой, Наклонясь, в Каяле омочу. Улетят, развеются туманы, Приоткроет очи Игорь-князь, И утру кровавые я раны, Над могучим телом наклонясь". Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: "Что ты, Ветер, злобно повеваешь, Что клубишь туманы у реки, Стрелы половецкие вздымаешь, Мечешь их на русские полки? Чем тебе не любо на просторе Высоко под облаком летать, Корабли лелеять в синем море, За кормою волны колыхать? Ты же, стрелы вражеские сея, Только смертью веешь с высоты. Ах, зачем, зачем мое веселье В ковылях навек развеял ты?" На заре в Путивле причитая, Как кукушка раннею весной, Ярославна кличет молодая, На стене рыдая городской: "Днепр мой славный! Каменные горы В землях половецких ты пробил, Святослава в дальние просторы До полков Кобяковых носил. Возлелей же князя, господине, Сохрани на дальней стороне, Чтоб забыла слезы я отныне, Чтобы жив вернулся он ко мне!" Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: "Солнце трижды светлое! С тобою Каждому приветно и тепло. Что ж ты войско князя удалое Жаркими лучами обожгло? И зачем в пустыне ты безводной Под ударом грозных половчан Жаждою стянуло лук походный, Горем переполнило колчан?" 2 И взыграло море. Сквозь туман Вихрь помчался к северу родному – Сам господь из половецких стран Князю путь указывает к дому. Уж погасли зори. Игорь спит. Дремлет Игорь, но не засыпает. Игорь к Дону мыслями летит, До Донца дорогу измеряет. Вот уж полночь. Конь давно готов. Кто свистит в тумане за рекою? То Овлур. Его условный зов Слышит князь, укрытый темнотою: "Выходи, князь Игорь!" И едва Смолк Овлур, как от ночного гула Вздрогнула земля, Зашумела трава, Буйным ветром вежи всколыхнуло. В горностая-белку обратясь, К тростникам помчался Игорь-князь И поплыл, как гоголь, по волне, Полетел, как ветер, на коне. Конь упал, и князь с коня долой, Серым волком скачет он домой. Словно сокол, вьется в облака, Увидав Донец издалека. Без дорог летит он, без путей, Бьет к обеду уток-лебедей. Там, где Игорь соколом летит, Там Овлур, как серый волк, бежит, Все в росе от полуночных трав, Борзых коней в беге надорвав. 3 Уж не каркнет ворон в поле, Уж не крикнет галка там, Не трещат сороки боле, Только скачут по кустам. Дятлы, Игоря встречая, Стуком кажут путь к реке. И, рассвет веселый возвещая, Соловьи ликуют вдалеке. 4 И, на волнах витязя лелея, Рек Донец: "Велик ты, Игорь-князь! Русским землям ты принес веселье, Из неволи к дому возвратясь". – "О река! – ответил князь. – Немало И тебе величья! В час ночной Ты на волнах Игоря качала, Берег свой серебряный устлала Для него зеленою травой. И когда дремал он под листвою, Где царила сумрачная мгла, Страж ему был гоголь над водою, Чайка князя в небе стерегла". 5 А не всем рекам такая слава. Вот Стугна, худой имея нрав, Разлилась близ устья величаво, Все ручьи соседние пожрав, И закрыла Днепр от Ростислава, И погиб в пучине Ростислав. Плачет мать над темною рекою, Кличет сына-юношу во мгле, И цветы поникли, и с тоскою Приклонилось дерево к земле. 6 Не сороки во поле стрекочут, Не вороны кличут у Донца – Кони половецкие топочут, Гзак с Кончаком ищут беглеца. И сказал Кончаку старый Гзак: "Если сокол улетает в терем, Соколенок попадет впросак – Золотой стрелой его подстрелим". И тогда сказал ему Кончак: "Если сокол к терему стремится, Соколенок попадет впросак – Мы его опутаем девицей". – "Коль его опутаем девицей, – Отвечал Кончаку старый Гзак, – Он с девицей в терем свой умчится, И начнет нас бить любая птица В половецком поле, хан Кончак!" 7 И изрек Боян, чем кончить речь Песнотворцу князя Святослава: "Тяжко, братья, голове без плеч, Горько телу, коль оно безглаво". Мрак стоит над Русскою землей: Горько ей без Игоря одной. 8 Но восходит солнце в небеси – Игорь-князь явился на Руси. Вьются песни с дальнего Дуная, Через море в Киев долетая. По Боричеву восходит удалой К Пирогощей богородице святой. И страны рады, И веселы грады. Пели песню старым мы князьям, Молодых настало время славить нам: Слава князю Игорю, Буй-тур Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Слава всем, кто, не жалея сил, За христиан полки поганых бил! Здрав будь, князь, и вся дружина здрава! Слава князям, и дружине слава! 1946–1958
полная версия страницы